Читать книгу "Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий - Джон Бэлсдон"

А идеальные мужья? Что можно сказать о скрягах, мотах, грубиянах, распутниках, с которыми, по несчастью, вынуждены были жить достойные римские женщины? Таких мужчин конечно же высмеивали сатирики, но отнюдь не в роли мужей. И ни один не захотел взглянуть на них с точки зрения их жен. В дошедших до нас литературных произведениях Античности социальная критика оставалась уделом мужчин.

При этом нельзя сказать, чтобы мужчины, писавшие книги, были неискренни. Они принимали как должное тот факт, что для жен существует один моральный стандарт, а для мужей – другой. Старший Катон безо всякого смущения заявляет: «Если вы застали свою жену с любовником, то можете совершенно безнаказанно предать ее смерти безо всякого суда. Если же вы сами будете уличены в неверности или недостойном поведении, то она вас и пальцем не тронет, поскольку не имеет на то никакого права». Одним из признаков просвещенного человека, каким был Музоний Руф, живший в I в. н. э., было то, что, относясь с огромным почтением к институту брака и веря в равноправие полов, он возмущался тем, что общепринятая мораль, осуждая жену, вступившую в связь с одним из домашних рабов, совершенно оправдывает ее мужа, который спит с одной из ее рабынь. Та же самая мысль была высказана Плавтом в пьесе «Купец» двумя столетиями раньше, еще во времена Катона. Старая рабыня, узнав, что ее госпожа застала своего мужа с любовницей, восклицает:

А будь мужьям такое ж наказанье За то, что в дом привел к себе любовницу (как выгоняют женщин провинившихся), Мужчин, не женщин, вдовых больше было бы!

(Плавт. Купец. 823–829. Пер. А. Артюшкова)

Впрочем, в устах рабыни это воспринималось не как обличение вопиющей несправедливости, а просто как шутка, которая должна была вызвать у зрителей смех.

Если о безнравственной жизни женщины известно всему Риму, как в случае с Семпронией, женой консула в 77 году до н. э., и Клодией (Лесбией), женой консула в 60 году, трудно поверить, чтобы их мужья ничего об этом не знали. Бывали, конечно, и такие семьи, где муж и жена соглашались не обращать внимания на измены друг друга. Ювенал говорил, что если мужчина решил жениться на очень богатой женщине, то ему будет позволено наслаждаться ее богатством лишь при условии предоставления ей полной свободы в личной жизни. Овидий утверждал даже, что муж, страдающий от измены своей жены, смешон, поскольку не знает социальных условностей Рима.

Конечно, жен, которые обманывали своих мужей, было много. Отсутствие больших гостиниц, должно быть, сильно усложняло им жизнь; и, вероятно, поэтому в римском законе о разводах огромное значение придавалось тому, что любовников застали в постели. В этом помогали рабы, всегда опасные и ненадежные союзники. И когда правда выходила на свет, и жена, и ее любовник, по законам Августа, подвергались очень суровому наказанию.

Что касается неверности мужей, то по закону и по обычаю это не касалось ни его совести, ни судей. То, что половая потенция мужа гораздо выше, чем у жены, считалось непреложным фактом, и жены, которые относились к жизни реалистично, это хорошо понимали. Эмилия, жена великого Сципиона Африканского, закрывала глаза на измены мужа, а когда он умер, даже отпустила на свободу рабыню, которая была его самой любимой наложницей, и выдала ее замуж за одного из своих отпущенников. Когда жена Августа Скрибония превратилась в ханжу и заявила, что отказывается терпеть присутствие любовницы, «ее моральное извращение», как называл это Август, если верить Антонию, стало причиной для развода. Ее преемница Ливия умела играть роль понимающей жены. Жены Клавдия, если не обращать внимания на их собственные интриги и измены, сами поставляли любовниц в постель своему мужу. А когда Нарцисс решил сообщить Клавдию о неверности его супруги, то обратился за помощью к любовнице.

Пока муж забавлялся с рабынями или отпущенницами, все шло хорошо (хотя, конечно, надеяться, что жена будет заботиться о плодах такого союза, означало требовать от нее слишком многого). Затеяв интрижку с замужней римской матроной, мужчина, по римским законам, подвергал опасности эту даму, но вовсе не себя, если, конечно, был осторожен и следил, чтобы их не застали в постели. И только после того, как Август объявил измену супруга общественным преступлением, а роман с женщиной из императорской семьи приравнял к государственной измене, крупные деятели римского общества стали подвергаться суровому наказанию за свою неверность.

Развод

В классический период Римского государства передовые римляне считали, что моральный облик людей их эпохи весьма непривлекателен, и совершенно неоправданно идеализировали нравы римского прошлого. Утверждали даже, что за первые пять веков существования Рима не было ни единого развода, и только в 230 году до н. э. Спирий Карвилий развелся со своей бесплодной женой и породил этот ужасный обычай. Однако эта идиллическая картина не имела ничего общего с реальностью. Двенадцать таблиц в 451 году до н. э. уже содержали формулу развода: «Res tuas tibi labeto» («Бери свои вещи и уходи»). Жена, покидая мужа, должна была отдать ему все ключи. И конечно же развод Карвилия мог бы произойти и в VII и в VI веках, а не только в III.

Если брак заключался по старинному обряду, то муж имел право развестись с женой (хотя процедура была очень сложной), за исключением, по-видимому, фламина Диалиса, который заключал брак по форме конфарреатио. Нам известен лишь один случай развода фламина Диалиса со своей женой, да и то по специальному разрешению императора Домициана. Церемония развода, как нам рассказывают, «включала в себя многочисленные ужасные, необычные и зловещие обряды».

Женщина же, сочетавшаяся с мужем старинной формой брака, не могла развестись с ним ни при каких обстоятельствах. Зато в свободной брачной системе, которая господствовала в последние годы республики, жена – или ее отец, действовавший от имени своей дочери, – могла развестись с мужем с такой же легкостью, как и он с ней.

К концу последнего столетия существования республики причины для развода стали совсем тривиальными; в высших классах общества они становились предметом политических манипуляций и интриг. Ливия, сестра Ливия Друза, одаренного трибуна 91 года до н. э., по совету брата вышла замуж за его друга Кв. Сервилия Кепио и родила ему дочь Сервилию. Но потом друзья рассорились – и брак Ливии распался. Ливия развелась (или муж развелся с ней) и вышла замуж за М. Порция Катона. Молодой Помпей, думая о своей карьере, принял совет Суллы развестись с первой женой и жениться на его родственнице; молодой Юлий Цезарь, получив такое же предложение от Суллы, предпочел остаться со своей женой, дочерью Цинны, отказавшись от того будущего, которое сулил ему Сулла в случае развода.

В республике не было судов, занимавшихся делами о разводах, и жена, вступившая в свободный брак, а потом пожелавшая расторгнуть его, не могла добиться никакого наказания для неверного мужа, даже если заставала его с любовницей в постели. Если же муж уличал ее в измене, то при любой форме брака закон давал ему право убить ее, а также избить, искалечить или даже прикончить ее любовника. Если же муж узнавал, что жена ему неверна (даже не застав ее с любовником), он просто разводился с ней и оставлял за собой часть приданого. В том случае, когда брак был заключен по старинному обряду, муж – или его отец, если сын зависел от него, – собирал семейный суд, в состав которого входили кровные родственники жены, который и выносил ей приговор. Измена считалась достаточным поводом для убийства жены.