Читать книгу "Ангелочек. Дыхание утренней зари - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Брат Эд выставил на прилавок свои снадобья и благожелательно улыбнулся покупательнице. Он очень любил Анжелину, которую увидел в первый раз совсем еще крошкой на руках у ее матери Адриены Лубе, возле крестильной купели. Она выросла у него на глазах, пошла в школу, потом вернулась из Тулузы уже дипломированной акушеркой…

– Хвала господу, ваш супружеский союз принес свои плоды, – проговорил старый монах. – У тебя ничего не болит? Приступ тошноты снимет мята – разминай свежий листочек в пальцах, нюхай почаще – и все пройдет!

– Когда мы были в Испании, у меня иногда болел живот, но, слава богу, ничего серьезного. Сейчас у меня бывают моменты, когда я чувствую себя разбитой, но в остальном все отлично.

От аптеки до церкви было рукой подать, поэтому они услышали звуки органа. Анжелина прислушалась и сразу узнала, кто играет.

– У твоего супруга настоящий талант! – восхитился аптекарь. – Вчера он репетировал несколько часов и сегодня пришел. Отец Ансельм говорит, что это музыка его собственного сочинения. Если так, то у этого юноши большое будущее. Он прославит свое имя и станет знаменитым композитором, твой Жозеф де Беснак!

– Он планирует поехать в Париж этим летом, чтобы проконсультироваться у профессиональных музыкантов.

– Я очень рад за тебя и за него, Анжелина. Мне будет легче покинуть этот мир, зная, что ты живешь в благополучии, любви и уважении.

Монах окинул молодую женщину благожелательным и ясным взором своих светло-зеленых глаз. Его слова Анжелина приняла как благословение.

– Не говорите так, брат Эд! Я верю, что Господь даровал вам крепкое здоровье и силы для того, чтобы вы оставались с нами как можно дольше!

– Ты хочешь, чтобы я стоял за прилавком аптеки и в сто лет? – пошутил пожилой монах. – Ну, ты взяла все, что хотела?

– Да, спасибо.

Анжелина положила деньги на прилавок, зная, что они пополнят монастырскую кассу. Она прибавила к причитающейся за лекарства сумме еще несколько монет. Старик это заметил и, заговорщицки подмигнув, протянул ей бумажный сверток:

– Сладкие пастилки из сока алтейного корня для твоего крестника! Его зовут Анри, верно? Розетта и наша новообращенная, Октавия, приводят его с собой на мессу по воскресеньям.

– Спасибо огромное, брат Эд, и до встречи!

Анжелина положила сверток с конфетами в бархатную сумочку-кармашек, которую она пришила к поясу платья. В весеннем воздухе разливались ароматы сирени и первых роз, в ясном голубом небе выделывали свои акробатические трюки вернувшиеся из далеких стран ласточки.

«Когда-нибудь я тоже вернусь в родные края, – думала Анжелина, медленно ступая по коричневатым камням, которыми была вымощена площадь. – Но и в Лозере, я уверена, нам всем будет очень хорошо. У наших славных дам тоже нет повода печалиться: давний поклонник Октавии остается жить в Манде, а Розетта получила два письма от Виктора, и он пишет, что служить ему придется еще полтора года, но он обязательно будет навещать ее на новом месте».

Дочь хозяина таверны Фаншона выкатила ей навстречу коляску со своей годовалой дочкой.

– Добрый день, мадам! – поприветствовала Анжелину ее бывшая пациентка. – Прекрасная погода, не правда ли?

– Прекрасная! А какие румяные у вашей Луизы щечки!

– У нее как раз режутся зубки. Знали бы вы, сколько бессонных ночей нам пришлось пережить! У моего мужа Полена такие тени под глазами – ведь ему, бедняжке, приходится вставать до рассвета!

– Попробуйте потереть малышке десны корешком ириса. Он найдется в аптеке у брата Эда, – посоветовала Анжелина. – А вашим родителям и супругу передайте от меня привет!

– Спасибо! – отозвалась Фаншона, с любопытством поглядывая на округлившийся животик повитухи, которая сегодня была в платье из светло-коричневой ткани в мелкий желтый цветочек. – А когда родится ваш малыш?

– К концу сентября, если, конечно, природа не распорядится по-иному. У некоторых женщин роды случаются раньше или позже, чем они рассчитывали.

Анжелина пошла своей дорогой, стараясь улавливать звуки органа. Луиджи играл прекрасно, и она испытала прилив гордости. Ей захотелось войти в церковь, присесть где-нибудь в одном из последних рядов и дослушать произведение до самого конца. Но она очень проголодалась (Анжелина отметила, что в последние недели в буквальном смысле ест за двоих), поэтому направилась на улицу Нобль. Ее муж-музыкант наверняка скоро придет домой, на улицу Мобек, и они вместе пообедают.

По привычке она посмотрела на окна мадемуазель Жерсанды над каменной колоннадой, и знакомое лицо показалось меж розовыми занавесками.

– Ты пришла повидать мадемуазель? – спросила Октавия, вытряхивая пыль из салфетки.

– Ближе к вечеру я загляну к вам на чай. Розетта ждет меня дома, поэтому я тороплюсь, – отозвалась Анжелина.

Каждое мгновение этого утра, эти очаровательные мелочи жизни, составляющие ее повседневность, навсегда запечатлелись в памяти Анжелины. Все вокруг дышало гармонией и семейным счастьем, страхи и опасения словно бы отступили в тень. Даже их с Луиджи ссора, причиной которой стал поцелуй с Гильемом, в итоге обернулась благом. Их любовь только окрепла, и ничто больше ее не омрачало. Перспектива начать новую жизнь на земле предков мужчины, которого она любила, и Жерсанды обещала умиротворение. Перечеркнуть несчастья своей юности, уехать подальше от Гильема, Леоноры и всего их семейства…

Она прошла через церковную арку, когда звук быстрых шагов заставил ее оглянуться. Луиджи спешил догнать ее. Его волосы трепал ветер, у лба подпрыгивал упрямый завиток. Сегодня супруг был в белой рубашке с жабо, черных брюках и рыжих кожаных сапогах.

– Повитуха Лубе! – окликнул он жену шутливо.

– Что, мсье? – отозвалась она тем же тоном.

– Поцелуйте меня, или я упаду замертво!

В секунду он оказался рядом и нежно обнял ее. От поцелуя у нее перехватило дыхание.

– Тебе нужно как-нибудь навестить меня на моем балкончике[22]! Полагаю, тебе, моя красавица, как супруге органиста не запрещено там находиться. Я уже говорил тебе сегодня, что ты день ото дня становишься все краше?

– А ты превращаешься в бессовестного льстеца! Идем, я умираю с голоду!

Бывший странник обхватил ее за талию, и они пошли к дому. Как и Анжелина, он чувствовал себя умиротворенным. Музыка была его страстью, и, когда он творил, идиллические картины представали перед его внутренним взором: величественные закаты, заснеженные долины, фрагменты былых странствий… С недавних пор он вдруг стал ассоциировать лицо жены с отдельными, самыми мелодичными, пассажами своего произведения. Вечером, в постели, он не раз говорил Анжелине, что она стала его музой.

– Ну наконец-то! – с упреком воскликнула Розетта, увидев супругов у порога кухни. – Анри уже пообедал! Сегодня в меню: гороховое пюре с кусочками поджаренного сала и салат-латук с заправкой из масла, уксуса и соли.