Читать книгу "Каста мимов - Саманта Шеннон"

Особой популярностью у завсегдатаев пользовались «Четыре короля» и тароччи. У меня зачесались руки, так хотелось сыграть. Пара партий в тароччи – и деньги в кармане, но, увы, моей наличности не хватало даже на начальную ставку.

Казино, как всегда, кишело посетителями из разных уголков цитадели. Я решительно протискивалась между разгоряченными телами и круглыми столами, не обращая внимания на шушуканье и взгляды, летевшие мне вслед. Не зря казино считалось рассадником сплетен. Бейб метала карты для партии тароччи. Придется подождать.

Вдруг удастся разузнать что-нибудь интересное? Многие здесь не прочь поделиться информацией. Небезвозмездно, конечно.

Знание таит в себе опасность.

Пусть так, но и пользы от него немало.

В будке сидела смуглая гадалка лет тридцати. Ее жесткие, как проволока, волосы были перехвачены узким сиреневым шарфом. Из-под тяжелых век смотрели огромные глаза. Правый – темно-карий, а левый – желтовато-зеленый без намека на червоточину. Такие глаза встречались мне второй раз в жизни.

– Погадать? – Она потерла широкую переносицу. – Тогда гони монету.

Я выгребла всю мелочь из карманов:

– Вот, больше нет.

Впрочем, на пару бокалов «Мекса» ей хватит.

– Ладно, – согласилась гадалка. – Все лучше, чем ничего. – Ее низкий гортанный голос хранил слабые следы акцента.

Я опустилась на стул и потерла ладони. Смуглянка задернула шторку, отгородившись от посторонних взглядов.

– Вы астрогаломант, – осенило меня вдруг.

Ногти женщины были покрыты белым с черными крапинками лаком. На веках тоже проступали белые точки. Вместо ответа, смуглянка достала из рукава две игральные кости с чернильными точками.

– Смотри, как это делается. – Она зажала костяшки между большим и указательным пальцем. – Галоманты вечно мудрят что-то, марают бумагу, но у меня все проще. Задаешь пять вопросов и получаешь пять ответов. Учти, ответы могут быть туманные, но тут уж ничего не попишешь. Давай руку.

Гадалка схватила мою кисть и сразу выпустила, точно ошпарившись.

– Ты холодная, – с подозрением протянула она.

Странно, все жаловались, что мои руки до неприличия горячи. Только потом до меня дошло.

– Извини. – Я растопырила пальцы, продемонстрировав застарелые шрамы. – Столкнулась с полтергейстом лет десять тому назад.

Гадалка покачала головой:

– Как у покойника. Давай другую.

Я уже привыкла, что от шрамов веет холодом, но чтобы до такой степени!..

Тем временем смуглянка взяла мою правую руку и зажала в кулаке костяшки.

– Теперь годится. Задавай вопрос.

– Кто убил темного владыку? – бросилась я с места в карьер.

– Опасный вопрос. Переформулируй. Эфир – не торговый автомат: сунь монетку – получи имя.

– Это Рот-до-Ушей убила темного владыку?

Кости покатились по столу. Выпало два и два.

Гадалка прижала пальцы к виску.

– Весы, – проговорила она монотонным голосом, напомнившим мне о Лисс. – Одна чаша наполнена кровью и перевешивает. У весов стоят четверо. С каждой стороны по двое.

– Верно. Это и есть ответ?

– Я предупреждала, что пророчества могут быть туманными. Но обычно весы указывают на истину. Иными словами, два человека по эту сторону правды и два – по ту. Дальше разбирайся сама. Эфир отвечает понятно лишь для просителя.

Ага, а в моем случае он отвечает как редкостный мудак.

– Задавай следующий вопрос.

– Рот-до-Ушей убила темного владыку?

– Ты ведь уже спрашивала! – удивилась гадалка.

– И спрашиваю еще раз.

– Проверяешь меня, прыгунья? – беззлобно, но с явным недоумением осведомилась она.

– Возможно. Шарлатанов здесь пруд пруди. Вдруг это очередная радужная уловка?

Смуглянка бросила кости. Снова два и два. После третьей попытки результат был тот же.

– Достаточно, – отрезала гадалка, потянувшись за «Мексом». – Мне эти весы уже поперек горла, а у тебя осталось всего два вопроса.

Вопросов у меня накопилась уйма, особенно про Стража, но действовать надо осторожно, чтобы не вызвать подозрений.

– Допустим, мне нужно узнать про группу людей, но я не хочу называть их имен.

– Твое право, – пожала плечами гадалка. – Главное, чтобы ты сама понимала, о ком речь. Ты проситель, а я всего лишь посредник.

Мои пальцы нервно забарабанили по столу.

– Как тот, кто… живет в подземелье… мог узнать про… кукловодов?

Идиотизм, конечно, зато посторонний в жизни не разберет, что к чему. Однако, судя по реакции гадалки, ей приходилось слышать и не такое. Кости покатились по столу и замерли аккурат у моей ладони. Один и один.

– Рука без плоти пальцем указывает в небо. На запястье алый шелковый браслет. Рука собирает белые перья с земли. Два пальца сломаны, но сбор продолжается.

Гадалка тряхнула головой и снова приложилась к «Мексу».

– Как сие понимать? – спросила я, стараясь ничем не выдать нетерпения.

– Про руку ничего не скажу. Алый шелк может означать либо кровь, либо смерть. Либо ни то ни другое. – (Теперь ясно, почему гадалкам так трудно зарабатывать на хлеб.) – Белые перья… вероятно, птичьи. Возможно, они часть целого. Или сами по себе. – От напряжения у нее на лбу выступила вена. – Все, последний вопрос.

Я замолчала, прикидывая, что бы такого полезного спросить, но тут на ум пришла Лисс и ее пророчество.

– Кто такой Король Жезлов?

Гадалка усмехнулась:

– Похоже, ты успела пообщаться с картомантом.

Я не ответила. Любое упоминание Лисс мучительной болью отдавалось в сердце. Гадалка подбросила кубики большим пальцем и ловко поймала их той же рукой. Два и пять.

– Семерка. – Женщина устало бросила кости на стол. – Все, финиш.

Я удивленно вскинула брови:

– Символов не будет?

– Иногда достаточно цифры. Обрати внимание, как она выпала. Два и пять – это не три и четыре, к примеру. Одно значение здесь особенно важное. – Ее рука непроизвольно дернулась, чуть не опрокинув бокал с «Мексом»; кости полетели на пол. – И закончим на этом. Если руки трясутся, пора закругляться. Может, оно на первый взгляд и бессвязно, но иногда смысл кроется в безумии.

– Не сомневаюсь.

Так оно и было. При всей расплывчатости прогнозов чутье подсказывало мне, что Лисс не ошиблась во всем. Другой вопрос, что под этим всем подразумевалось.

– Не бери в голову, – со вздохом посоветовала гадалка. – Будущее тебе все равно не изменить, увы и ах.