Читать книгу "Вся кремлевская рать. Краткая история современной России - Михаил Зыгарь"

Юмашевы действительно имели самое прямое отношение к новому проекту. Обдумывая проект, Медведев вызвал в Кремль Валентина Юмашева и попросил его помочь с рекрутингом. Юмашев был очень рад затее — он выдвинул идею, что у партии должен быть не один лидер, а скорее список из десяти лиц, которые двигали бы партию по всей стране. Но Медведев не согласился — он считал, что должно быть одно первое лицо.

Крепостное право

Либерализм неожиданно оказался в моде — благодаря президенту Медведеву, конечно. Еще год назад казавшийся безликой тенью Путина, новый глава государства очень хотел выглядеть просвещенным либералом. И если поначалу он делал только первые шаги, то в 2011 году пришло время для пиар-кампании. Среди прочего для этого Медведев организовал в Санкт-Петербурге конференцию, посвященную 150-летию отмены крепостного права.

По замыслу Медведева и его окружения, эта конференция и выступление Медведева на ней должны были стать отправной точкой его новой политической карьеры. «История продемонстрировала, что прав был Александр II, а не Николай I и Сталин», — говорил президент собравшимся, уточнив, что себя он считает именно продолжателем курса царя-освободителя. Аудитория ахнула — многие поняли, что говорим «Сталин и Николай I», подразумеваем «Путин». Публично ругаться с Путиным Медведев себе еще не позволял, но уже явно противопоставлял себя ему.

До президентских выборов оставался еще год, чуть меньше — до парламентских, и в команде Медведева уже шла активная подготовка к ним. Планы разрабатывал, конечно, Владислав Сурков, в прошлом бессменный идеолог и политтехнолог Путина.

Медведев не сразу доверился Суркову, помня, что тот ставил на другого кандидата в преемники Путина — Иванова. Долгое время Медведев считал, что Сурков заслан к нему Путиным, приставлен в качестве «смотрящего». Но свою роль сыграл Волошин, который считал Суркова своим учеником. С начала 2010 года Владислав Сурков начал по заданию Медведева придумывать новую партию, которая могла бы стать либеральным противовесом его же детищу — «Единой России».

Сурков долго просчитывал, как президент должен себя вести, чтобы соблюсти все правила игры и переизбраться на второй срок. Было очевидно, что никакой предварительной договоренности между Путиным и Медведевым в 2007 году, когда они менялись местами, не было: «Посмотрим по ситуации, свои люди, разберемся». Теперь настало время смоделировать ситуацию такой, чтобы Путину было легко и приятно вновь уступить Медведеву президентство. Во-первых, он должен быть популярным. Во-вторых, он должен быть эффективным — надо продемонстрировать национальному лидеру, что Медведев лучше разбирается в современных реалиях, он лучше адаптировался к новому миру.

По всему миру начиналась революция 2.0, оппозиционеры свергали режимы при помощи фейсбука и твиттера. Значит, более эффективен тот лидер, который умеет использовать энергию соцсетей себе во благо, который может управлять этими массами, станет для них своим. Медведев — со всеми признаками московского хипстера — подходил под описание. У него были и фейсбук, и твиттер, и инстаграм, он даже постил туда фотографии котиков, заодно демонстрируя Путину, что он эффективный и современный менеджер, держит руку на пульсе событий, не допустит в стране никакой твиттер-революции.

Набрать миллион подписчиков и фолловеров оказалось нетрудно — на этом поле у Медведева не было никакой конкуренции. А с созданием партии требовалась аккуратность. С одной стороны, нужно было не напугать единороссов и окружение Путина, объяснив им, что все делается для их же блага, с другой стороны — мягко оттеснить их на периферию.

Наконец, для того чтобы выдвинуться на второй срок, Медведеву нужно было иметь мощную группу сторонников, поддержку электората и наглядные доказательства того, что он контролирует ситуацию.

Дожить до сентября

Планы Суркова неожиданно натолкнулись на препятствие, которого никто из них не ожидал. Их клиент, Медведев, продолжал гнуть свою линию, создавая имидж либерального и современного западного лидера. Он вроде как подружился с Бараком Обамой и очень старался стать «русским Обамой» — образцовым стильным молодым лидером.

В марте 2011 года молодым лидерам предстояло договориться о действиях в Ливии. Медведев и Обама испытывали к происходящему там примерно одинаковые чувства. С одной стороны, им был глубоко неприятен ливийский режим и еще более отвратителен Муаммар Каддафи. Каждый из них по разу виделся с ним и испытал одновременное чувство неловкости и униженности — Каддафи вел себя как давно потерявший связь с реальностью сумасшедший. Его стыдился даже собственный сын Сейф-уль-Ислам, светский юноша, который был завсегдатаем модных московских ночных клубов, любил гулять с русскими олигархами и крутить романы с российскими светскими барышнями и всякий раз в ужасе и отчаянии рассказывал об отце, помешанном на своем традиционном бедуинском шатре.

С другой стороны, неменьшую неприязнь и Медведев, и Обама испытывали к Николя Саркози, главному зачинщику антиливийской коалиции. Все знали, что французский президент брал у Каддафи деньги на избирательную кампанию. Но этот факт почему-то подстегивал Саркози, он старался продемонстрировать всему миру, что никак от Каддафи не зависит, и торопился с бомбардировками Ливии. Помогать Саркози Медведеву совершенно не хотелось — особенно учитывая неприятные воспоминания о том, как они совместно урегулировали грузино-осетинский конфликт в 2008 году. Однако вставать на сторону Каддафи было еще более некрасиво. В итоге Медведев и Обама договорились, что не будут мешать Саркози, а позволят ему столкнуть Каддафи.

Был ли этот ливийский вопрос важен для Медведева — конечно, нет. Куда больше он был увлечен выстраиванием своего имиджа внутри страны. Он тщательно выверял слова, произносимые публично, свой «лук», количество упоминаний в новостях федеральных телеканалов и отзывы в соцсетях. Кому нужен старый, выживший из ума ливийский диктатор? Обсуждая перспективы ливийской операции, он бегло просмотрел бумаги о российско-ливийском сотрудничестве и убедился, что все правильно: Каддафи традиционно не платит долги, клянчит новое оружие в кредит и не заключает выгодных договоров. Единственный существенный контракт — с «Российскими железными дорогами». Их руководитель Владимир Якунин всегда Медведева раздражал, поэтому пожертвовать им президент совершенно не постеснялся. Он раздраженно выкинул мидовские справки, в которых унылые советские дипломаты настойчиво советовали наложить вето на резолюцию по обеспечению бесполетной зоны над Ливией при голосовании в Совбезе ООН. Россия воздержалась.

О том, что не все в порядке, он узнал фактически из телевизионных новостей. По ливийскому вопросу выступил Путин.

Это было странно. Путин обычно не высказывался по поводу внешней политики — он демонстративно изображал соблюдение конституционных норм, согласно которым внешней политикой занимается только глава государства. Но тут, посещая ракетный завод в Воткинске, Путин в ярости назвал резолюцию «средневековым призывом к крестовому походу». А затем прямо в телеэфире прочитал настоящую нотацию президенту Медведеву: «Меня беспокоит даже не сам факт вооруженного вмешательства, вооруженных конфликтов много, они всегда происходили и, наверное, к сожалению, еще долго будут… Но беспокоит та легкость, с которой принимаются решения по применению силы в международных делах сегодня».