Читать книгу "Великая Екатерина. Рожденная править - Нина Соротокина"

И она достигла своего. Дидро написал Екатерине, что при виде ее изображения, вышитого на шелке, Дашкова не могла удержать слез: «Она четыре часа сряду рассказывала о вашем императорском величестве, а мне показалось, что она говорила не более четырех минут». Как видно из этой цитаты, сам Дидро тоже был не промах. Во всяком случае по возвращению двор принял Дашкову почти благосклонно, а императрица подарила ей 60 тысяч рублей. Екатерину тоже можно понять – мало ли что могла наболтать Дашкова за границей, а она вела себя не только благоразумно, но и похвально.

Во вторую поездку в июне 1782 года Дашкова на собственные деньги устроила в Пизе бал по случаю двадцатилетия правления Екатерины II. Конечно, об этом сразу же стало известно в России. В июле 1782 года императрица встретила Дашкову очень приветливо, пожаловала ей дом в Петербурге ценой в 30 000 рублей и 2500 крепостных душ. И предложила возглавить Академию.

Конечно, императрица ценила Дашкову, уважала за широкий кругозор, за разумную и толковую работу в двух академиях – она понимала «размер» этой личности. Но она ее не любила. И не потому что была злопамятна. Дашкова сама давала повод удивляться, и, что называется, руками разводить. Вот, например, развеселившая весь Петербург склока между Дашковой и соседом по усадьбе Нарышкиным. Нарышкинские свиньи забрались в сад Дашковой и разрыли весь цветник. Обидно, возмутительно, что сделать – бывает и такое. Но Дашкова не стала выяснять отношения с соседями, а попросту приказала поймать свиней и зарезать их. Обиженный Нарышкин подал в суд. Началась тяжба. Императрица смеялась до слез и велела как можно скорее окончить дело. «…чтоб не дошло до смертоубийства», – пишет в своем дневнике секретарь императрицы А.В. Храповицкий.

В своих ежедневных записках Храповицкий написал о замечании императрицы в апреле 1789 года: «Разговаривая о княгине Дашковой, отдавала ей справедливость в том, что имеет познание и умнее многих мужчин, но дивилась, что никто ее не любит, даже дочь, в нынешних недостатках и быв под опекою, не соглашается жить с матерью. Княгиня больше приписывает сыну, чем он стоит: он прост и пьяница».

Здесь императрица права. Ни сын, ни дочь не оправдали надежд Екатерины Романовны. Путешествуя по Европе, она отдавала им много времени, образовывала их, приобщала к высокой культуре. Как была она счастлива, когда Павел с блеском окончил Эдинбургский университет, как гордилась им. Но вся эта «высокая культура» не понадобилась ее детям.

Анастасия с детства отличалась легкомыслием и неуравновешенностью. Екатерина подыскала ей мужа – князя Щербинина. Н.И. Павленко: «Выбор пал на него потому, что он был меланхоликом, что, по мнению княгини, должно было благотворно отразиться на семейной жизни и сгладить неуправляемый характер дочери». На поверку оказалось, что князь Щербинин психически больной человек. Анастасия пустилась во все тяжкие, промотала состояние, залезла в долги. Дашкова заплатила ее долги, но запретила дочери появляться в ее доме. Новые долги, и опять их оплачивает мать. В конце концов она лишила дочь наследства.

С сыном произошла более прозаичная история. Павел был красив. В свою вторую поездку Дашкова неожиданно для себя встретилась в Брюсселе с Григорием Орловым. Это был уже не тот Орлов, которого знала Екатерина Романовна, он приехал в Европу с больной женой, которой суждено было через год умереть от чахотки. Они и встретились с Дашковой в доме врача, и после этого Орлов нанес ей визит со словами: «Я пришел к вам другом, а не врагом». Орлов хотел помочь Павлу Дашкову в устройстве на достойную военную службу. А дальше за разговором он по простоте душевной высказал мысль, которая привела Дашкову в ужас.

«Глядя в упор на моего сына, он сказал: «Я жалею, князь, что меня не будет в Петербурге, когда вы туда приедете; я убежден, что вы затмите фаворита, а так как с некоторых пор мне вменяется в обязанность вести переговоры с отставленными фаворитами и утешать их, я с удовольствием занялся бы этим, если бы он принужден был уступить вам свое место».

Брошенное предложение по счастью для матери не имело продолжения, даже сплетни сами собой угасли, все ушло в песок, а когда Екатерина Романовна представляла государыне своего сына (кстати, ее крестника), то даже намека не было, что императрице что-либо известно о планах Орлова. Тогда во дворце царил Ланской.

Дашкова была уверена, что сын сделает блестящую карьеру. Он служил на юге, у Потемкина, все пили, и он пил, все играли, и он играл, а потом вдруг женился на дочери купца Алферова, даже не известив об этом мать. Это было не только горько, но и унизительно. «Когда твой отец намерен был жениться на дочери графа Воронцова, он на почтовых поскакал в Москву, чтобы испросить позволения у матери. Ты уже обвенчан – я это знала прежде. Я знаю также и то, что моя свекровь не более меня заслуживала иметь друга в моем сыне». Она не простила ни сына, ни невестку. И кто на этом выиграл? Во всяком случае не Дашкова. Как бы ни были плохи Павел и Анастасия, они твои дети, ты их родила, ты воспитала, тебе их и любить. Гордость и эгоизм часто принимают вид справедливости.

После ухода из Академии Дашкова поселилась в своем имении Троицкое (Калужская губерния), где вела, как всегда, очень активную, совсем не барскую жизнь. «Она помогает каменщикам возводить стены, сама проводит дороги и кормит коров, сочиняет музыкальные пьесы, пишет статьи для печати и громко поправляет священника в церкви, если тот отступает от правил, а в театре прерывает актеров и учит их, как надобно выполнять роли. Княгиня вместе доктор, аптекарь, фельдшер, купец, плотник, судья, администратор», – это отрывок из мемуаров современницы. Как не вспомнить Петра I, сколько он знал ремесел? – четырнадцать или около того.

Смерть Екатерины II Дашкова пережила очень тяжело. «…Россию постигло самое ужасное несчастие, поставившее меня на краю могилы», – так она пишет об этом событии. Трон занял Павел I. Он помнил, какое участие принимала Дашкова в дни переворота в 1762 году, и сейчас, уже который раз, ей приходилось расплачиваться за это. Вначале ей было предписано неотлучно жить в деревне Троицкое, но вскоре по высочайшему указу Дашковой было велено отправиться на житье в новгородскую губернию «в имение ее сына». Деревня была, имения не было. Дашкова жила там в простой крестьянской избе, но не ныла, как всегда, хранила достоинство. Друзья стали хлопотать об освобождении Екатерины Романовны из ссылки, но Павел I был непреклонен. Помощь пришла от императрицы Марии Федоровны, которой Дашкова в качестве кавалерственной дамы написала прошение. Она вернулась в Калужскую область в Троицкое.

На престоле Александр I. Он пригласил Дашкову ко двору, она приехала в Петербург. Там она встретилась с императором, была очарована его супругой, но жизнь двора и столицы очень ее не удовлетворила. Особенно поразило Екатерину Романовну отношение «новых молодых людей», которые окружали Александра I, к покойной императрице. Они «в один голос поносили царствование Екатерины II и внушали молодому монарху, что женщина никогда не сумеет управлять империей. В противовес ей они восхваляли до небес Петра I, этого блестящего деспота, этого невежду, пожертвовавшего полезными учреждениями, законами, правами и привилегиями своих подданных ради своего честолюбия, побудившего его все сломать и все заменить новым, независимым от того, полезно ли оно или нет…»