Читать книгу "Флот Римской империи - Честер Старр"

Роль флотов в перевозке знати провинций особенно наглядна на примере старого республиканского пути на Восток, который проходил через Брундизий, Диррахий (Дуррес) и Эгнатиеву дорогу через Балканы. В 24 году н. э. биремы регулярно переправляли официальных лиц в обе стороны моря из Брундизия в Диррахий и в обратном направлении. Некоторые лица могли пользоваться военными кораблями для поездки из Пирея в Азию и Сирию.[550]Другие, однако, целиком пользовались морским путем из Италии в провинции. Сочетание сухопутного и морского маршрутов пользовалось меньшей популярностью, чем прямой путь от западного побережья Италии в Александрию, а оттуда в Сирию.[551]Из этого следует, что официальные лица, ехавшие на Восток или в Африку морем, совсем не обязательно пользовались кораблями военного флота, ибо имеются примеры, когда даже императоры путешествовали на торговых судах. Веспасиан и Тит прибыли с Востока в Рим в 70 году на купеческих кораблях, а Адриан дважды совершал вояжи в Эгейском море на корабле жителя Эфеса.[552]Военные корабли отличались быстроходностью, но купеческое судно было более просторным, а временами, видимо, только такие корабли и были доступны. Иногда военными кораблями официальные лица предпочитали пользоваться из-за нехватки времени, или море было небезопасно, как в 69 году.

Наконец, императоры могли использовать корабли своих флотов так, как им вздумается. Клавдий поручил префекту Мизенского флота, Тиберию Юлию Оптату, разводить устриц вдоль побережья Кампании, чтобы увеличить их поставки. Вителлий посылал даже целые эскадры трирем под командованием навархов добывать деликатесы для своего стола от Малой Азии до Испании, если этот факт не выдумали позднее.[553]Об использовании моряков на работах по сооружению императорских naumachiae (искусственных озер) уже говорилось. Они принимали некоторое участие в почетных караулах, когда император приезжал на морской берег. Должно быть, возникала потребность в патрулировании военными кораблями островов со ссыльными, чтобы они не сбежали.[554]Другие способы использования флота императорами были менее безобидными, ибо они находили временами моряков-перегринов более податливыми, чем высокомерных преторианцев. Сообщение, что Тиберий ставил моряков у подножия утеса на Капри, чтобы добивать преступников, сбрасываемых сверху, является злонамеренным вымыслом, родившимся в результате его уединения на Капри. Но нет сомнений, что Нерон принуждал Аникета, префекта-вольноотпущенника Мизенского флота, чтобы тот помог умертвить Агриппину, сначала посредством постройки обреченного на гибель судна, что не удалось, а затем путем прямого убийства. В этом поступке триерарх и морской центурион стали подлинными злодеями.[555]

Миссии, которые поручали средиземноморским флотам из года в год, носили следующий характер: наблюдение за путями доставки зерна, патрулирование побережий, перевозка императоров, челночные поездки с вестями и приказами, а также многочисленные мелкие задания, которые обязано выполнять любое учреждение. Следует повторить, что они имели прикладное значение. Случалось, что империя переживала кризисы, связанные с внешними или гражданскими войнами. Они возвращали флот к выполнению его основной задачи – использованию своего реального потенциала для военных целей.[556]Даже войны на сухопутных границах требовали операций флота, ибо Средиземноморье было центром имперской экономики.[557]Каждая большая война вела к перемещению войск через просторы Внутреннего (Средиземного) моря к угрожающему сектору. Пока флот доминировал во внутриконтинентальном море, империя пользовалась громадным преимуществом внутренних линий коммуникаций. Заранее подготовленное наступление блеммиев в Египте или германцев на Рейне было попросту невозможно. Посредством переброски войск с одной границы на другую империя долго экономила на военных усилиях.

Само единство империи опиралось на господство в Средиземноморье, которое позволяло императорам править на всем побережье, локализовать любые разрозненные мятежи и сохранять пути отхода при временных неудачах. Лояльность флота являлась важным фактором во время любого сколько-нибудь продолжительного кризиса первых двух столетий новой эры. Однако имперский флот лишь однажды выдвинул независимого кандидата на трон, и пример Караузия уникален во многих отношениях. Внутри Средиземноморья у моряков не было никаких прямых контактов с сенатом, почвой для возвышения императоров, поскольку их командующие происходили из сословия equites (всадников), а морские базы располагались на некотором расстоянии от Рима. Кроме того, согласованной морской операции и даже достижению взаимопонимания препятствовали как географические разделения двух итальянских флотов, так и этническое различие внутри каждого из них. Роль флотов в политической истории империи была побочной, но и важной в то же время.

В 31 году Тиберий был готов бежать в расположение Мизенского флота, если бы его попытка уничтожить Сеяна провалилась. Гай Цезарь Калигула подготовил флот, «subsidia fugae» («для бегства»), «uno solacio adquiescens transmarinas certe sibi superfuturas provincias» («надеясь найти единственное прибежище в заморских провинциях»), когда разнесся слух о восстании германцев на Рейне. В последние дни жизни Нерона его вольноотпущенников послали в Остию, чтобы убедиться в сохранении верности тамошнего отряда кораблей, ибо Нерон собирался отбыть в Александрию и начать новую жизнь.[558]Страницы труда Тацита, посвященные правлению Нерона, заставляют предположить большое значение флота в тот период, когда император проводил много времени в морских поездках. Один из соучастников в заговоре Пизона пытался подорвать доверие Мизенского флота к импера тору, а Нерон отправил в ссылку свою бывшую супругу Октавию под фальшивым предлогом того, что она отдалась Аникету, префекту Мизенского флота, чтобы поднять восстание.[559]В это время Мизенский флот насчитывал более десяти тысяч моряков, а Равеннский флот – более пяти тысяч. Численный состав обоих итальянских флотов, видимо, равнялся численности войск в Риме.