Читать книгу "Питомец - Александр Сапегин"

— Лапы… ах ты ж (непереводимая игра слов)… хвост… хвост ему держите…

— Н-на! Это тебе… ой… — Сдавленный стон, звук упавшего на пол тела.

— Кусается, гад…

В голову нехило прилетело, аж рога затрещали, по спине молотили не переставая, один из охотников, сковывая движения, повис на хвосте. Бью гада крылом, висит, не отпускает и, по-моему, пытается вгрызться в чешую. И это они меня обзывают засранцем?! От удара в нижнюю челюсть больно прикусываю язык. Нет, братцы, так дело не пойдет, эдак меня запинают и крякнуть не успею. И чего я погнался за этим Ристаром? Повисший на хвосте вражина вынул из сапога нож, и пока он не придумал ничего лучше, чем ткнуть меня острием в район, где у приличных людей располагаются ягодицы, я решил войти в роль скунса. Получай, раз просишь! Струя пахучих экскрементов ударила в лицо охотника. Тяжесть с хвоста моментально испарилась, зато возникла резь в глазах. Кручусь волчком, щедро раздавая затрещины и зуботычины, бью хвостом, особо нетерпеливых оглушаю резкими ударами крыльев. В ход идут когти и зубы, по-моему, всем досталось, каждого успел хватануть за руку или за ногу. На весь монастырь разносится молодецкий мат и ругань. Метр за метром куча-мала переместилась в галерею. Обгаженный охотник выпал из схватки, задохнулся, наверное. Краем сознания удерживаю огонь в себе, ведь стоит мне пыхнуть… Одни головешки останутся.

— Осторожно, он крылами хуже злого гусака лупит… кидайте на него покрывало!

Широкий отрез ткани завис над дерущимися мужиками, что пытались забить и затоптать вертлявого рурга. Опрокинув долговязого охотника и оглушив его контрольным ударом в висок, вырываюсь из свалки только для того, чтобы нарваться на следующего противника.

— Пустите меня! Я ему…

Передо мной нарисовалась перекошенная ненавистью рожа, в ноздри ударил непередаваемый аромат полупереваренной пищи и давно нечищенных зубов. Не дожидаясь, чего там мне хотели «передать», приподымаюсь на задних лапах и бью кулаком между глаз супостата, аж кулак отбил. Протяжный гул поплыл по монастырю. Глаза у мужика съехались к переносице, а сам он прилег отдохнуть. Еще минус один.

— Ну давай, что ты можешь?! Давай, тварь, давай!

Угар сражения схлынул, на смену красной пелене ярости вылез холодный разум. Действительно, чего это я? Оно мне нужно было махаться с охотниками? С какого перепугу я погнался за этим Ристаром? Обозначенный охотник только что рубаху на себе не рвал, до сих пор находясь в пылу схватки. Видно, ему крепко по голове досталось, раз он решил сыграть в благородство, встав в стойку наподобие боксерской: согнутые в локтях руки защищают грудь и живот, лицо прикрыто кулаками. Мол, вызывает меня на поединок и бросает перчатку. Хочется побоксировать? Идиот, одним словом, но раз ему так хочется, отчего бы и нет? Насколько позволяет анатомия и хвост, встаю на задние лапы и провожу молниеносную серию: бок, корпус, печень, челюсть. Нокдаун на грани нокаута, небритый мачо конкретно поплыл, мысли о сражении у него моментально отошли на второй план. Тут бы на ногах устоять, а не поцеловать носом грязный пол. Для полного «фаталити» осталось еще разок добавить «спарринг-партнеру» в бубен.

— Стоять!

Словно из-под земли в самом центре свалки неожиданно выросла (нарисовалась — не сотрешь) Лилина, бросив на пол белый платок. Ее гневный звонкий голос перекрыл гул утробного рычания дерущихся представителей сильного пола.

Ух ты, не знал о подобном кавказском обычае у местных. Хорошая традиция. Стоило белоснежной ткани коснуться струганых досок, охотники разом отступили на пару шагов. Своевременно, стоит заметить. Еще немного — и я бы сорвался на магию или полоснул по людям пламенем. За минуту ожесточенного месилова мне выбили семь зубов и чуть не свернули набок челюсть. О незапланированной дырке в заднице даже и упоминать не хочется. Да, непоправимого не случилось, но было очень, мягко скажем, неприятно. Или думаете, что я весь из себя такой герой, рыцарь без страха и упрека? Неправильно думаете.

Дурак я, если разобраться. Сколько раз говорено миру не поддаваться животным инстинктам и влечениям. Вроде держишься, контролируешь себя, и вдруг — бах, срыв в самый неподходящий момент. А что поделать? Сросся я с новой шкуркой и хвостом, и желания знакомиться с таксидермистом не испытываю даже чисто теоретически. При шевелении правой задней лапой ощущается тупая тянущая боль. Видимо, ушиб мягких тканей я все-таки заработал. Слава Пресветлой, рога не обломали. И на том спасибо!

— Скайлс!

Чуть что, сразу Скайлс. Я что, в каждой бочке затычка?

«Что Скайлс?»

— Вот зачем ты побежал?

«Не знаю. Он побежал, и я побежал. Я же ему в голову не заглядывал, вдруг он фигню какую задумал? Видишь, — широким жестом указываю на картину сражения, — что творится. Похоже, я не ошибся».

— А вы зачем побежали? — накинулась Лилина на Ристара.

— Это он, — придерживая правой рукой ноющую челюсть, промямлил охотник, — набросился на нас в лесу.

— Я знаю! — припечатала Лилина. — А вы все вместе разоряли гнезда. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — прогудел здоровяк, которому я врезал по голове. Отошел уже, все же местные крепче, чем кажутся. — Мы охотники, это наша работа.

— Вот-вот, — воздела палец Лилина, — работа ваша, а подопечные Скайлса. Какие теперь к нему претензии?

— Он убил…

— Вы не убивали, значит, совсем безгрешны? Аки агнцы невинные? — гневно сверкала глазами Лилина. Охотники потупили взоры.

— Дасти, как ты разговариваешь с уважаемыми господами? Что ты себе позволяешь?

Ириста. Куда без нее.

— Как заслужили, так и разговариваю, — не полезла за словом в карман Лилина.

«Успокойся. Не выходи из образа».

— Успокоиться? Я тебе сейчас так успокоюсь… я тебе… — Лилина поискала взглядом, чем бы таким потяжелее меня навернуть.

— Дасти! — пришла мне на помощь Ириста.

— Сяка! — раздался детский голос в конце галереи.

Пока мы тут дрались и выясняли отношения, Лири вернулась с прогулки, на которую ее водил монах Тук. В отличие от тучного земного тезки, здешний Тук был высок и худ, как жердь. Неизвестно, в чем только душа держалась.

— Сяка! — Лири слезла с рук монаха и подбежала ко мне. — Вава!

Девочка вцепилась в мою правую лапу, на которой непонятным образом оказалось вырвано несколько мелких чешуек, на месте которых теперь выступили капельки алой крови.

— Вава! Сяка бо-бо! — Смешно надувая щеки, она дула на ранку. — Сяка бо-бо. Фу-у-у, фу-у-у. — Тут Лири отпустила мою пострадавшую конечность, развернулась и ударила кулачком здоровяка-охотника по ноге. — Пахой! Пахой дядя! Сяка бо!

От сюрреалистичной картины перед глазами охотников пробило на нервный тик.

— Сяке бо-бо, — через силу выдохнул Ристар и залился в безудержном смехе. Через мгновение смеялись все. Напряжение отпустило людей. Смех продлевает жизнь, реально.