Читать книгу "Царское дело - Сергей Булыга"

Через не так и много времени вошел Авдей — еще не очень старый толстый человек, одетый по-холопски. Это, подумал Маркел, здешний кухарь.

— Принимай гостя, Авдей, — сказал сторож. — Боярин велел присмотреть за ним, пока сам спит. А я пошел, мне некогда.

И он вышел. Авдей зевнул, почесался, посмотрел на Маркела и спросил:

— Небось голодный?

Маркел пожал плечами.

— Значит, голодный, — сказал Авдей, усмехаясь, и вышел, но в другую дверь. Послышались какие-то стуки, лязг, тяжелые шаги, потом Авдей ругал какую-то Ульяну, потом он наконец вернулся, а идущая рядом с ним баба (наверное, та самая Ульяна) принесла миску горячего свекольника и большой кусок хлеба. А Авдей нес бутылку и шкалики. Маркел поморщился. Баба поставила еду на стол и вышла. А Авдей поставил выпивку, сел к столу и спросил:

— Ложка имеется?

— Имеется, — ответил Маркел. — Но я свекольника не буду. Куда на ночь напираться?!

Сказав это, он, не удержавшись, взял хлеб и начал его есть, но не спеша.

— А по шкалику? — спросил Авдей.

— А шкалик, — ответил Маркел, — на голодное брюхо нельзя. Это грех.

Авдей смотрел на Маркела, смотрел… А после усмехнулся и сказал:

— Я знаю. Ты робеешь. Ну да и многие у нас робеют.

— Нет, — сказал Маркел. — Я не робею. А я, если по правде говорить, есть ночью не могу. Мне культя не дает. — И, откинув полог шубы, взялся рукой за правый бок. — Вот здесь тогда крепко болит, — прибавил он. — Прямо как черти рвут.

— Э! — сказал Авдей. — Понятно. Это у тебя ливер разгулялся. Надо лечить ливер. Ох, и свезло тебе… Как тебя звать?

— Маркел.

— Ох, и свезло тебе, Маркел! Знаем мы эту хворь. От нее надо ставить клистир. Хочешь, сейчас поставим? Пока боярин спит. Да у меня все есть! Проскурник есть, корень девясильный есть, романов цвет, трава божьей руки, заварим, и давай. Все равно до утра… Ну, так что?

— Нет, погоди, — сказал Маркел. — Я не за тем сюда пришел.

— А ты откуда знаешь, за чем? — насмешливо спросил Авдей. — Может, боярин тебя выслушает, а после позовет меня и скажет: «Авдейка, а ну сделай ему клистир полуведерный!» И куда я денусь? Сделаю. У нас тут и не таким, как ты, делали, а и боярам даже. Не скажу, каким, — и тут Авдей усмехнулся.

— Да мне что! — сказал Маркел. — Мне бояре не указ. У меня своих забот хватает. — И тоже усмехнулся. Ну, и подумал про нож в рукаве.

— Каких еще забот? — спросил Авдей. И даже глаза прищурил.

— У меня две заботы, — ответил Маркел. — Первая забота: не хочу я обратно домой возвращаться. Я же из Рославля-города. Да и какой это город, как я теперь вижу, после Москвы-то. А вторая забота… Даже не забота, а так, суета: у моей соседки дочка куда-то запропастилась. Дочка Нюська. Вот таковского росточка. Славная такая девчушка. И родительница у нее тоже добрая хозяйка, никакого укора я к ней не имею, а вот пришла, плачет: Маркел Петрович, пособи…

— А она замужняя? — спросил Авдей.

— Да кто их, этих баб, разберет! — в сердцах ответил Маркел. — Вроде как замужняя. И вроде как вдова. Нет, даже просто вдова. Дядя ее сказывал… — и тут Маркел замолчал, потому что почувствовал, что краснеет.

— Да-а… — нараспев сказал Авдей. — Жена есть соблазн души. А чужая жена два соблазна. А служба? Чего про службу ничего не говоришь?

— А что я пока скажу? — сказал Маркел. — Я здесь еще недели не служу.

— Так ты и вдову эту тоже не больше знаешь. А как за нее горой стоишь! Вот так бы ты за службу стаивал.

Маркел усмехнулся и развел руками. Авдей тихо засмеялся и сказал:

— А ливер все равно нужно лечить. Не хочешь клистиром, можно отвары пить. Вот утром к боярину придешь и сразу падай ему в ноги, говори: «Спаси, боярин!» А он на это мастер! Он же уже сколько, уже пятый год пошел, как Аптекарским приказом ведает. Все снадобья через него, все записи через него! И все он, если надо, сам взвесит и сам разделит, до зернышка, до скорлупки. И у нас этого здесь, наверху, даже больше, чем в аптеке государевой. Ты был там? Это сбоку от царицыного терема, возле Богородицыной церкви на Сенях. Там еще рядом переход на Задний государев двор. Знаешь такой?

— Рядом с Ближним застенком, там, что ли?

— Рядом! Рядом! — повторил Авдей. — Почти что дверь в дверь. Только в застенок — это лестница вниз, а в аптеку — вверх. Ваш Ефрем часто туда бегает, если кому вдруг худо станет. А там вся стена в склянках. Но у боярина здесь больше!

Вот сюда Шкандыбин и ходил, тут же подумал Маркел, так что в аптеке делать нечего, здесь у них все яды, и надо сюда стрельцов вести! Подумав так, Маркел аж часто задышал и почувствовал, как зубы у него оскалились.

— Ты чего это? — спросил Авдей.

— Да вот что-то опять культя схватила, — ответил Маркел.

— Клистир тебе надо! Клистир! — строго сказал Авдей.

— С этим можно подождать, — сказал Маркел. — А вот где девчушка? Нюськой ее зовут. Соседку жаль!

— Это завтра спросишь у боярина, — сказал Авдей. — Еще есть будешь?

Маркел не ответил. Тогда Авдей собрал все со стола (благо, что Маркел успел хлеб прихватить) и вышел. Маркел сидел за столом, смотрел на горящий светец и ждал, когда Авдей вернется. Но Авдей не возвращался. Очень хотелось есть, а хлеб был уже весь съеден. Эх, надо было брать свекольник, время от времени думал Маркел. Но почти сразу додумывал: две-три ложки съешь, а после вдруг как скрутит! И пена на губах, конечно. Знаем мы таких, наслышаны. А хлеб, что хлеб, хлеб — божья пища, хлеб не отравишь, скорей рука отсохнет.

И вдруг, как на грех, вспомнилось: а Авдей-то одну руку прятал! Может, у него с ней что-нибудь неладное, а он его хлеб едал… Маркел взялся за брюхо. Брюхо было смирное. Маркел перекрестился, и ему стало спокойнее. И так он, спокойный, просидел еще довольно долго, его крепко клонило в сон, но он не поддавался и спасался тем, что думал про Бельского, что он теперь знает, откуда тот яды берет и, надо будет, пойдет и на дыбу и там все, как было, скажет, ничего утаивать не станет, все Ефремовы хитрости стерпит и на все свои слова крест поцелует. И будет тогда Богдашке плаха… Будет! Плаха! Это слово радовало слух, потому что а как же! Потому что где дядя Трофим? Где Савва? Где Гриша? Где, даже черт ее дери, ведьма Домна, тоже ведь крещеная душа? А…

И вот дальше сразу думалось: а Нюська как? Он сюда за чем пришел, за Нюськой? Или за Бельским? Да что ему Бельский! И, прости, Господи, а даже и царь-государь? Без государя царство не останется, кого-нибудь да выкрикнут, никогда нигде еще такого не было, чтобы народ жил без царя. А вот без Нюськи было. И без Параски тоже. Так как же тут быть? И Маркел сидел, смотрел в чернющее окно и думал. И так и не заснул, пока за окном не начало светать.

51

И почти сразу же за дверью послышались шаги, после открылась дверь, в ней показалась голова и строгим голосом сказала, что чего расселся, когда уже пора идти. Маркел встал и пошел к двери. Там стоял человек, одетый челядином. Он, ничего уже не говоря, первым пошел по переходу. Маркел пошел за ним. Время было утреннее, в переходах посветлело, но людей было еще немного. Челядин провел Маркела вправо, влево, после вверх и вниз по лестницам, а потом остановился возле одной из дверей и осторожно постучал в нее. Дверь открылась, из нее выглянула еще одна голова, но уже в высокой шапке, посмотрела на Маркела и велела заходить.