Читать книгу "Упавшие в Зону. Вынужденная посадка - Андрей Буторин"

Плюх снял с бедра бластер и поднял левую руку:

– Всем стоять! Пойду побеседую.

Дойдя до «ныряющего сталкера», разведчик понял, что беседа вряд ли состоится. Незнакомый сталкер напоминал памятник себе самому – он не шевелился и даже не дышал. На темном от пыли, небритом лице застыли выкатившиеся в ужасе глаза, рот был открыт в немом крике, руки тянулись вперед, будто пытались ухватиться за… ускользающую жизнь?.. Но нет, мужчину нельзя было назвать мертвым. Даже сквозь грязь и пыль, покрывавшие кожу, было видно, что это не кожа трупа – на щеках проглядывал румянец, на шее видны были покрасневшие, натертые воротником участки.

Плюх осторожно коснулся пальцем тыльной стороны ладони незнакомца. Рука оказалась теплой, но совершенно твердой, словно каменной. Разведчик провел выше, по рукаву – ткань была самой что ни на есть обычной. Но почему превратилось в камень тело?..

Он призывно махнул рукой оставшимся. Шершень, лишь только глянул на застывшую фигуру, заявил:

– «Тормозилка».

– Это его позывной? – переспросил косморазведчик.

– Не, позывной у него вроде Колобаха, пересекались пару раз. А вот угодил он в «тормозилку», аномалия такая имеется. Гадкая, сволочь. В ней все живое как бы тормозится. Не умирает, но и не живет. Кто-то трындел, что даже как бы и живет, только о-о-оочень медленно, так-на.

– И как долго продолжается такое состояние?

– Ну, пока еще никто не «растормаживался».

– А почему он без оружия, без припасов?

– Так ведь… – крякнул сталкер. – Сам понимаешь…

– Ничего я не понимаю. Чтобы в Зоне – и без оружия!

– Так а зачем ему теперь оружие? Оно живым да мягким нужнее.

– Забрали у него оружие, – процедила Забияка. – Стырили, чтобы понятнее. И рюкзак тоже «позаимствовали».

– А что, лучше, чтобы продукты засохли да протухли? – взвился Шершень. – Ему теперь пища ни к чему. И патроны тоже. Его самого и пуля, поди, не возьмет. А если даже кто и вздумает по нему стрельнуть, так ты на него хоть «Ковдор» навесь – все равно он ответить не сможет.

– Что за «Ковдор»? – поинтересовался Плюх.

– Ручной пулемет, – пояснила девушка. – Калибр и некоторые узлы – как у «Печенги», эффективная дальность стрельбы – до версты, скорострельность – пятьсот выстрелов в минуту, ну и еще всякие-разные «вкусняшки».

– Ладно, идем дальше, – сказал косморазведчик, пристально осмотревшись вокруг. – Темп пока сбавим, не нравится мне эта «тормозилка». Как она хоть выглядит?

– Кто бы знал, – буркнул сталкер. – Ее и камушком не нащупаешь, и глазами не особо разглядишь. Говорят только, что когда вплотную приткнешься, то воздух будто темнеет. Ну или когда руку или ногу сунешь – немеет сразу. Если сразу выдернешь, то жить будешь, но онемевшую часть сразу отрезать нужно, а то онемение дальше по телу пойдет. Вот такая холера в крапинку.

Дальше Плюх шел куда осторожнее, постоянно вглядываясь в окружающую, ставшую снова лесистой местность. Ему то и дело мерещилось, что воздух то там, то здесь выглядит темнее, чем обычно. Однако на поверку оказывалось, что это лишь игра теней или более темная листва у некоторых деревьев.

«Может, оптика вышла из строя?» – подумал разведчик и внезапно похолодел, даже остановился. Он только сейчас вспомнил, что не только у бластера, но и у скафандра энергия далеко не бесконечна. Раньше ему и в голову не приходило об этом беспокоиться – он никогда не покидал корабль более чем на два-три часа – максимум на пять. А за это время заряд батарей снижался на столь малую величину, что она не заслуживала внимания. На корабле же, находясь в специально отведенной для него ячейке, скафандр заряжался автоматически. Эти обстоятельства и привели к тому, что он совершенно упустил из виду грозящую ему со стороны удобного и привычного обмундирования опасность. Пусть даже, с учетом пригодной для дыхания атмосферы, опасность пассивную, или, что было еще точнее, отсутствие защитных и органолептических функций.

Плюх напряг память, «перелистывая» инструкцию. Ну да, максимальное время действия скафандра без подзарядки – двое суток. И то лишь в пассивно-автономном режиме, когда кроме дыхания и элементарной защиты от внешней среды ничего не задействуется. Ладно, сейчас режим не полностью автономный, воздух для дыхания берется из атмосферы, подвергаясь только очистке, – и то лишь тогда, когда активирован шлем. Зато сколько раз он пользовался дополнительными свойствами оптики и аудиоустройствами, сколько раз подвергал скафандр экстремальным внешним воздействиям! Один «солярий» чего стоил. И что же получается – скоро он останется не только без действенной защиты (сам материал скафандра тоже, конечно, многого стоит, и от пули на излете, скорее всего, защитит, но о полной безопасности можно сразу забыть), но и окажется практически слепым и глухим в недоступных для обычных органов чувств диапазонах… Может, он и сейчас уже не в состоянии видеть аномалии?.. Возможно, та же «тормозилка» находится в данный момент прямо перед ним, еще один шаг – и он превратится в живой труп, по сути, в камень!..

Сказать, что разведчику стало не по себе, значило ничего не сказать.

– Ты чего застыл? – поинтересовалась Забияка.

– Аномалия?.. – насторожился Шершень.

Плюх не знал, что и ответить спутникам. Признаться, что он больше ничего не видит? Но так ли это? Возможно, все еще не так и плохо, просто аномалий поблизости и в самом деле нет. Не хотелось понапрасну пугать Илону и Блямса.

– Н-нет… – выдавил косморазведчик. Он лихорадочно соображал, как бы проверить, потерял он возможность видеть невидимое или нет… Невидимое! Ну конечно же!.. Плюх обернулся к девушке: – Где арте… – Дальше можно было не продолжать. Он сразу же увидел «трубу», та была засунута Илоной под ремень.

– Что? – переспросила Забияка. – Не понимаю тебя…

– Да нет, все нормально, – тряхнул головой разведчик. – Идемте дальше.

Сейчас они двигались по негустому лесочку, но сталкер сказал, что они чересчур забрали влево, поэтому из леса следовало выйти и двигаться пару-тройку километров по открытой местности, до виднеющихся в отдалении лесистых холмов. За ними, по словам Шершня, и простирался Синий луг, где, по идее, и приземлилась «Ревда». О том, что сталкер мог ошибиться при выборе направления, не хотелось и думать. Впрочем, по ощущениям самого Плюха, корабль и в самом деле должен был находиться где-то в той стороне. Точнее это выяснить пока не представлялось возможным, системы связи и навигации на все запросы по-прежнему отвечали лишь бессвязным шипением. Разведчику очень хотелось верить, что дело тут было в созданных атмосферой Зоны помехах, а не в том, что на запросы попросту было нечему отвечать, и желание поскорее дойти до Синего луга становилось еще нестерпимее.

Когда Плюх вышел из леса и осмотрелся, он снова замер. И было отчего. Впереди, как и ожидалось, высились небольшие зеленые холмы, однако в них ничего неожиданного не просматривалось. А вот перед ними… По прикидкам косморазведчика расстояние до холмов и в самом деле не превышало трех, даже двух с половиной километров. Местность впереди простиралась ровная, поверхность была твердой, каменистой, слегка рыжеватой, поросшей негустой блеклой травкой. И первое, что сразу же бросилось в глаза на этом пустом природном «столе» – нагромождение примерно в километре справа каких-то больших сиреневых, фиолетовых, пурпурных объемных геометрических фигур: параллелограммов, конусов, цилиндров, шаров, тороидов… Сначала Плюху даже показалось, что он снова видит четырехмерную головокружительную абстракцию Дороги-в-одну-сторону. Однако нет, видимое сейчас образование хоть и поражало воображение, не являлось чем-то в принципе невозможным для привычного трехмерного мира. Просто оно было чрезвычайно вычурным и сложным, словно некий запланированный и геометрически выверенный хаос.