Читать книгу "Штурмовая группа. Взять Берлин! - Владимир Першанин"

На бруствере мостили еще одну трубу с набалдашником. Гранатометчик выстрелить не успел. Пули угодили ему в голову звякнула пробитая каска.

Командир танка, молодой лейтенант, действовал расторопно. Он круто развернул машину и погнал ее вдоль траншеи, навстречу опасности. Еще один неосторожно поднявшийся гранатометчик свалился, пробитый пулями. Вишняк понял, что теперь можно спрыгивать и вести бой самостоятельно.

— Ребята, прыгай! Гранаты к бою.

Команду заглушил взрыв противотанковой гранаты. Но головному танку пока везло, граната не долетела.

Отделение Вишняка, хоть и не в полном составе, расстреливало с брустверов находившихся в траншее немецких солдат. Сергей сумел опередить пулеметчиков, которые шарахнулись прочь от русского танка, а теперь снова разворачивали станковый «МГ-42». Очередь опрокинула командира расчета, пробило плечо второму номеру.

Бежавшие следом десантники угодили под автоматный огонь. Один сорвался с бруствера и тяжело рухнул в глубокую траншею. Второй выронил «ППШ» из пробитой руки и успел уйти от трассеров, прорезавших задымленную пелену.

Машина лейтенанта Ускова летела на бронеколпак. Пули калибра 15 миллиметров звенели о броню, вспыхивали фиолетовыми огоньками. Шлепок о живую плоть сбросил с брони десантника, до последнего стрелявшего из автомата. Снаряд, выпущенный наводчиком Лукьяновым, отрикошетил от верхушки бронеколпака.

Якова Малкина ударило в лодыжку. От сильной боли он на секунды потерял сознание, его удержал сержант-десантник. Он поглядел на ногу лейтенанта. Яловый сапог разорвало, ступня была вывернута. Из разлохмаченного отверстия текла кровь. Малкину требовалась срочная помощь.

Танк лейтенанта Ускова встряхнуло. Заряд «фаустпатрона» врезался в лобовую броню. Запасные звенья гусениц, старательно закрепленные механиком Антоном Долгушиным чуть ниже его люка, ослабили удар и спасли жизни части экипажа.

Но не спасли механика. Его тело прожгло, разорвало на уровне пояса, а смерть была мгновенной. Наводчик Лукьянов не чувствовал ног, внизу что-то горело. Его подхватил лейтенант Усков, помог добраться до люка.

Контуженый стрелок-радист задыхался в густом дыму и тщетно рвался наружу. Ядовитая гарь душила его, прерывая дыхание. Павел Усков и Никита Лукьянов успели выбраться прежде, чем огонь заполнил машину и начали детонировать снаряды.

Они отползали прочь, а Никита в отчаянии крикнул:

— Где мои ноги? Слышь, Паша?

— На месте. Сапоги малость обгорели.

Кумулятивная струя за доли секунды (она сгорает мгновенно) обуглила кирзачи наводчика, кое-где прожгла комбинезон. Но обоим танкистам повезло. Их не покалечило взрывом, а пулеметные очереди прошли выше. Мимо горевшей «тридцатьчетверки» промчался на полном ходу бронетранспортер, бежала наступающая пехота.

— Никита, сумеешь встать? — спросил товарища Павел Усков. — Мы тут как на майдане.

— Сумею, — кряхтя, поднялся наводчик. — Сапоги только жмут.

Над головами пронеслась пулеметная очередь. Оба поспешили под защиту деревьев.

«Тридцатьчетверка» младшего лейтенанта неслась на минометную батарею. Четыре 80-миллиметровых миномета прятались в двойных окопах. Мины продолжали вылетать, даже когда русский танк был уже в полусотне метров.

Он спускался с бугра и поэтому имел возможность вести огонь. Фугасный снаряд разворотил один из окопов, пулеметные очереди прижали к земле остальных минометчиков. Но смелому экипажу не могло везти до бесконечности.

«Фаустпатрон» врезался в башню рядом с орудием. Погибли командир танка, наводчик и заряжающий. Оглушенный, находившийся в ступоре механик, продолжал давить на педали. Дымившая машина, с выбивавшимися из люков языками огня, завалилась в минометный окоп.

Стрелок-радист, девятнадцатилетний сержант, очень хотел жить. Его ждали мать с отцом, младшие братья и сестры, невеста, которая посылала письма и фотографии.

Он с усилием вытолкнул в люк так и не пришедшего в себя механика, выбрался сам, держа наготове пистолет. Сержант наступил на тело контуженого немецкого минометчика, тот притворился мертвым.

Второй солдат вскинул карабин, но сержант его опередил, выстрелив три раза подряд.

Спину обжигал огонь, рвущийся из переднего люка. Он подхватил механика-водителя и потащил из окопа. Вместе с ним выбирался контуженый немецкий минометчик. Они не обращали друг на друга внимания. Каждый старался быстрее вылезти из окопа, который наполнялся огнем и дымом.

Затем стали взрываться танковые снаряды и мины в ящиках. Двое русских танкистов и ефрейтор-минометчик лежали на траве, тяжело дыша, не отрывая глаз от ямы, где бушевало пламя, раздавались взрывы и вылетали горящие обломки.

— Погиб командир-то наш, — прошептал, приходя в себя, механик.

Немецкий ефрейтор тихо, как мышь, полз в сторону обгоревшего кустарника. Кажется, про него забыли.

Бронеколпак забросали гранатами. Проломить толстую броню они не смогли, но пулеметчики закрыли заслонку и прекратили огонь. Двое саперов, не желая оставлять за спиной опасное бронированное гнездо с крупнокалиберным пулеметом, подтащили к узкой дверце противотанковую мину. Закрепили изолентой несколько тротиловых шашек и подожгли бикфордов шнур.

Почуяв неладное, внутри бронеколпака завозились. Приоткрылась дверца, высунулась голова немца:

— Сдаемся… мы не фашисты!

— Конечно, не фашисты. Братья по классу! Лупили из своего пулемета, сколько ребят побили.

У саперов, потерявших за какой-то час половину взвода, уже не оставалось места для жалости. Они не стали гасить шипящий шнур, а немцы медлили.

Оба пулеметчика вылезли в тот момент, когда воспламенился запал. Оглушительный взрыв восьмикилограммовой мины поглотил в мгновенной ослепительной вспышке тела пулеметчиков. Смешал и подбросил их вместе с землей, смял стальную дверцу бронеколпака.

Атаку штурмовой группы остановить уже было невозможно. Все понимали, что промедление обернется для большинства смертью. Люди бежали, стреляя, матерясь, торопясь быстрее преодолеть расстояние до немецких траншей и окопов.

Продолжали вести огонь два или три пулемета, многочисленные автоматы. Но взводы и отделения, не обращая внимания на потери, уже подбегали к траншеям.

Некоторые бросали гранаты, другие, расстреляв диски автоматов, кидались врукопашную. Немецкий обер-лейтенант, командир заслона, бежал к замолкнувшему пулемету «МГ-42». Расчет контузило гранатой, а пулемет на станке-треноге с заправленной лентой был готов к стрельбе. Офицер перехватил приклад, рука сжала рукоятку.

Он успел дать лишь одну очередь, которая свалила двоих русских солдат, бежавших впереди. Опытный обер-лейтенант смахнул бы из скорострельного «МГ» все отделение пехотинцев, но забежавший сбоку старшина Калинчук выстрелил в голову офицера из своего старого потертого нагана.