Читать книгу "«Заказ» невыполним - Сергей Самаров"

Хамзат без разговоров выложил требуемую сумму и даже ладонью прихлопнул перед тем, как ближе к Анатолию передвинуть.

– Через полтора часа мы приходим…

– Через полтора часа лодка будет уже на воде… Одевайтесь теплее. На реке холодно. Из еды что-нибудь прихватите… Я сала накоптил, но вы же – мусульмане, сало не едите.

Хамзат поморщился. Сало он не ел и вообще чувствовал к нему отвращение, даже не зная истоков своих чувств[10]…

3

Гилани Гирмасолатович приказал срочно оборудовать временными решетками окна одной из комнат своего дома. И это несмотря на позднее время, с которым он с высоты своего положения в республике считаться не желал, потому что сам всегда работал, на время суток внимание не обращая. Рассчитывал, что деньги и его авторитет эту проблему решат, и трудностей не возникнет. Не решили. Уже через час ему доложили, что обмеры можно будет сделать лишь утром, а сами решетки будут готовы только к обеду. Но оставлять и дальше Джамбулата в подвале котельной, где его временно поместили, было нельзя, потому что скоро должен был позвонить Хамзат. Зная его упрямство и еще большее хамское упрямство молодого Гарсиева, Гилани Гирмасолатович не сомневался, что, не поговорив предварительно с Гарсиевым-старшим, киллеры не будут обсуждать с ним никакие условия своей срочной работы. Приходилось рисковать, даже зная, что Джамбулат Гарсиев, как боевик, способен на многое, и оставлять его без присмотра опасно. Он не только сам сбежать может, он способен еще и навредить. До Гилани Гирмасолатовича уже дошла история о гибели ментов в далеком селе. Якобы, на своей же «растяжке» взорвались. Непонятно только, зачем они «растяжку» устанавливали, если могли бы и так разобраться с Джамбулатом.

И все же Гилани Гирмасолатович приказал привезти Джамбулата Гарсиева к себе в дом. Причем с тем же мешком на голове, с которым приказывал возить его раньше. Это была хоть какая-то возможность затруднить побег. Джамбулата привезли, мешок сняли уже перед дверью кабинета. И потом только запустили за дверь. Разговор теперь велся в присутствии той же пары охранников, с которой Гилани Гирмасолатович приезжал к Джамбулату в дом. Без охраны, как было раньше, разговаривать с ним теперь уже было опасно.

– А я тебя честным человеком считал, Джамбулат, – сказал Гилани Гирмасолатович с укором в голосе.

– К сожалению, я тебя тоже, – ничуть не смутившись, ответил Гарсиев-старший.

– Ты же обещал мне позвонить, как только получишь от сына весточку…

– Куда позвонить? Ты мне дал номер?

– Разве не дал? Ну и ладно. Теперь уже давать поздно. Самому спросить следовало. У меня в голове одновременно столько дел крутится, что забыть немудрено. Спросил бы, ничего бы не случилось. А теперь вот приходится мне расхлебывать.

– Тебе? – вроде бы между делом переспросил Джамбулат.

– Мне, а кому же… Я так понял, что ты хочешь меня обмануть, и вынужден был идти ва-банк. А теперь делать шаг назад бесполезно. Теперь уже мы друг другу не поверим.

– В этом ты прав, – согласился Джамбулат. – Тебе верить нельзя, ты всегда и всех обманываешь, а такие люди другим не верят никогда, потому что считают, что другие не лучше их. К счастью, они ошибаются, но переубедить обманщика невозможно. Я и стараться не буду… Что дальше? Говори…

Гилани Гирмасолатович словно и не слышал отповеди. И сделал вид, что сказанное к нему не относится. И потому беседу продолжил в том же спокойном тоне.

– Дальше все просто. Я думаю, ты умышленно не спросил мой номер, чтобы иметь отговорку на будущее.

– Ты слишком высокого мнения о себе. Кто ты вообще такой, чтобы я искал для тебя отговорки? Ты всегда был никем, никем и останешься…

Джамбулат умышленно обострял разговор, чтобы ощутить, насколько он нужен Гилани Гирмасолатовичу. Вернее, насколько нужны ему Таймасхан с Хамзатом.

Но хозяин дома тон почти доброжелательного разговора не сменил.

– Это твое мнение. У других людей имеется свое. Древняя мудрость – сколько людей, столько и мнений, и спорить здесь бесполезно. Я по-прежнему считаю, что ты умышленно не спросил мой номер. И потому вынужден был приказать захватить тебя. Учти, я мог бы сделать это сразу и сразу имел бы рычаг воздействия на твоего сына. Но я пытался договориться мирно. Если не получилось мирно, получится по принуждению. Им придется на меня работать. И твоя свобода зависит целиком от их сговорчивости. Скажу даже больше – твоя жизнь зависит…

Джамбулат плечами пожал. Ответить ему было нечем, да и не собирался он отвечать. Он весь этот разговор, все аргументы Гилани Гирмасолатовича уже заранее просчитал и сейчас только получил подтверждение в правильности своих выводов. Осталось только, чтобы Хамзат, как более опытный, просчитал все правильно и помог разобраться Таймасхану. Но Таймасхан и сам не солому в голове имеет…

* * *

После звонка подполковника Судоплатова прошел уже целый час. Впрочем, Хамзат на часы не смотрел. Он привык время отмерять своим внутренним чувством, и если ошибался, то не намного. Это была еще лесная привычка, где в темноте не всегда есть возможность зажечь огонь, чтобы глянуть на циферблат. И даже фонарик зарядить иногда возможности не бывает.

Лодка ходко бежала по реке и только сильно раскачивалась из-за боковой волны.

Сам Анатолий сидел на корме и правил, хотя Хамзат не понимал, зачем здесь, на водной глади, следует править. Здесь и так плыть можно. Руль заклинить и плыть, и только на поворотах самой реки, которых немного и которые крутизной не отличаются, чуть-чуть подправлять направление. Но у Анатолия были свои принципы, и он руль из руки не выпускал.

С подполковником, когда тот позвонил, Хамзат говорил, перебравшись на нос лодки, подальше от мотора. А теперь пришла пора и с Гилани Гирмасолатовичем поговорить. Конечно, лодочный мотор опять мешал, но от этого уже было до конца водного пути не избавиться.

Хамзат набрал номер. Ответили быстро.

– Я слушаю, Хамзат. Ты уже созрел?

– Я не абрикос… Где Джамбулат?

– Я же тебе говорил, что он под домашним арестом.

– Под домашним арестом – значит, он в своем доме и можно ему туда звонить?

– Нет. Мы с ним хорошо поговорили, и он на время согласился воспользоваться моим гостеприимством. Я передаю ему трубку.