Читать книгу "Полюбить Джоконду - Анастасия Соловьева"

— Мы назвали его Борис. Но когда настала другая эра, Таня превратилась в Леонарду, а он стал Астерием…

— Не сердись, — торопливо перебила мама. — Наверное, подспудно я все еще жду чего-то очень плохого…

Он ничего не ответил, но по звукам можно догадаться, что дальше у них пошла пантомима. Значит, мамочка не скоро еще придет на кухню. А как же мужуки?

Я опять надела джинсы, в которых сегодня ходила в школу. Не для кого тут разряжаться! И спустилась вниз.

— Режь пока на салат огурцы и помидоры. — Светка с угрюмым видом чистила селедку. Спасибо хоть не наоборот! — Фартук надень, висит за дверью.

Сначала я резала огурцы и помидоры, потом картошку и яйца для оливье, дальше буженину и окорок, и, когда все приготовления почти уже закончились, на кухне появилась мама. Она как будто и не собиралась прикасаться к готовке: в голубом джинсовом сарафанчике на бретельках, с распущенными каштановыми волосами. Никогда ей не дашь ее тридцать семь лет! Никогда не поверишь, что она на пять лет старше этой слоноподобной Светки!

— Доставай тарелки, Лиз! — скомандовала Светка. — Вилки… ножи… салфетки… скатерть… Детям на кухне накрывай, взрослым в комнате… Гриша! Гриш, бутылки неси!

Кое-как в десятом часу сели за стол. Я, естественно, не дожидаясь приглашения, уселась со взрослыми, хотя этот Варлаам пытался голос подавать, но его быстро успокоили. Молчал бы, утенок туалетный! Сын своего отца! И папашка у него такой же идиот. Не успел чуть-чуть выпить и сразу давай ржать на всю комнату. Тему нашел очень подходящую: трогательная встреча Саши с Астерием. Светка сделала вид, что ей это по барабану. А может, и правда привыкла. Наверное, он все время мелет какую-нибудь ерунду.

Мама сидела с таким лицом, как будто ее тут нет. Тихо-тихо. Только изредка поправляла волосы, а Саша иногда подолгу смотрел на нее. В общем, каждый сам по себе. Тоска! Для чего ехали — непонятно.

Зато дети подняли страшный шум. Такой только в школе на большой перемене бывает, когда все классы по коридору носятся. А детей-то всего пятеро!

— Им уже спать пора, — неожиданно сказала мама.

Гришка снова заржал:

— Пусть радуются жизни!

Потом за Астерием пришла мать. Вот это был номер! Ради него стоило потерпеть всю эту гадость и скуку. Во-первых, одета она была как будто вышла на сцену изображать позапрошлый век — в длинном сиреневом платье с буфами и шлейфом. Кто, интересно, за ней по улице этот шлейф таскает? В ушах по бриллиантовому блюдцу. Одно из двух: или у нее дома печатный станок, или эти блюдца все-таки — бижутерия. Хотя не похоже.

Ну, входит эта тетя в комнату, видит Сашу и, нисколько не удивляясь, говорит ему:

— Друг мой, я ведь была предупреждена о нашей встрече.

— Кем? — интересуется он.

— Высшие силы мне весточку прислали. Рада видеть тебя. Ну, что нового?

Саша пожал плечами:

— Так, ничего.

— Никто тебя больше не беспокоит?

— А кто должен меня беспокоить?

— Ну мало ли какой еще фонд… Как тот «Обелиск». Ты только от меня ничего не скрывай! Помнишь, как в прошлый раз они все быстро уладили. Хотя остолопами были, остолопами и остаются…

Астерий, ясный перец, не хотел уходить, даже заплакал, чтоб предков разжалобить. И Гришкины дети тоже заныли. Только предкам все параллельно. Сделают так, как удобно им! Это я давным-давно заметила.

Короче, они ушли, своих отпрысков Светка утолкала спать, и взрослые потом еще долго пили водку и ели незамысловатую Светкину еду. Вот вам и праздник у новых русских.

Пока я сидела за этим унылым столом, Вика как сумасшедшая слала мне сообщения. Очень ей хотелось узнать, как богатые время проводят. Я сначала собиралась высказать все, что думаю об этих лопухах, а потом позвонила и говорю:

— Прикинь, тут все так круто! — и давай гнать туфту откровенную.

А Вика:

— Ой, правда? Ой, класс!

И с таким восторгом! Она упорно не въезжала в мой стеб. Мелюзга еще, жизни не знает.