Читать книгу "Просто Лиза - Валентина Седлова"

— Ты что это, мерзавка, отравить меня вздумала?

Ой-е, — подумала я, — вот теперь плохи мои дела. Пора бы мне и ноги делать, пока Прасковья от благодарности великой меня не придушила. Я открыла глаза.

Прасковья встала с табуретки, с ненавистью поглядела на меня и…сунув два пальца в рот, прямо у меня на глазах принялась чистить себе желудок, нагнувшись над ведром. Кошмарное зрелище, я вам даже и передать не могу, насколько кошмарное. А уж запах…

Сжатой пружиной стартовав с кровати и что было сил толкнув Прасковью, чтобы она не загораживала дорогу, я бросилась к входной двери. Прасковья, прервав свои очистительные процедуры, судя по всему, отправилась следом. По крайней мере, если это не ее топот раздавался за моей спиной, то уж и не знаю, чей тогда.

Ура, я во дворе. Черт, как невовремя закружилась голова. И тошнота к горлу подступила. Но это уже — спасибо Прасковье. Я девушка нервная, мне на чужие извержения желудка смотреть категорически не рекомендуется, от своих еще не отошла. Ладно, не думать об этом. Сейчас и поважнее проблемы есть. Например, что мне делать с Прасковьей?

А она меж тем уже появилась на крыльце и, схватив лопату, довольно резво двинулась ко мне. Эх, жаль, мало в нее отравы влезло. Вон, как прытко ко мне топает. Ладно, придется доставать дробовик. Ага, остановилась. Что, голубушка, как в других палить — так ничего не страшно, а как на тебя саму дуло наставили, сразу же в лице изменилась.

— Положи лопату, — скомандовала я.

— Вот еще, — отозвалась Прасковья. — Я тебе, внученька, сейчас этой самой лопатой ноги перешибу и в землянку-то уволоку. Мне главное, чтоб ты пока живая была, а насколько живая и в каком виде — без разницы. Ну, так как тебе мой план?

— Отвратительный план, — не стала я кривить душой, хотя и порадовалась сообщению о том, что убивать меня пока не собираются, только калечить.

— Так может со мной пойдешь? Тогда не трону, обещаю, — улыбнулась Прасковья, словно змеюка пасть раззявила. — Еще походишь по земле своими ножками.

— «Перебьешься» — через мягкий знак пишется, — просветила я ее.

— Издеваешься, — с укоризной протянула Прасковья. — Я ж к тебе по-хорошему, а ты?

— Ага, так же по-хорошему, как и к туристам? Откуда рюкзак сперла, старая?

— Сами бросили! Чего добру пропадать? И хватит мне зубы заговаривать: или идешь в землянку, или я тебя лопатой подкорочу! Решай, некогда мне с тобой лясы точить!

— А как насчет того, что я тебе ноги покалечу, а сама уеду отсюда? Мне так лично это больше по сердцу! Лежи, истекай кровью, раны свои зализывай. И ни одна собака тебе на помощь не придет. А я тем временем уже в Москве буду.

— Хочешь сказать, ты и стрелять умеешь? — старуха пристально уставилась на меня, словно гипнотизируя. Ага, так я тебе и поддамся. На других свои грошовые трюки применяй, если сможешь.

— А ты подойди поближе и проверь, — предложила я Прасковье.

Честное слово, я ужасно боялась, что именно так она и сделает, потому что в этом случае мне бы точно пришлось стрелять в нее, да еще и из ружья, которое то ли заряжено, то ли нет, то ли на предохранителе, то ли нет. А другого выхода не оставалось, как ни крути. Но Прасковья, слава Богу, поверила моим угрозам, и рисковать не стала.

— И долго ты так стоять собираешься? — спросила она меня.

— А пока тебе не надоест, и ты не грохнешься, — отозвалась я. — Еще скажи, что тебе спать не хочется, и в голове ничего не шумит!

— Да, с зельем ты меня знатно подловила, — признала Прасковья. — Только не поможет это тебе все равно. Мне все лекарства эти, как слону дробина. Это таких, как ты, неженок городских, они с ног сносят. А у меня другая закалка.

— Ну да, как же. На всех действует, а у тебя, видишь ли, закалка мифическая. И не мечтай, старая. Я вот еще минут десять подожду, пока от твоей закалки рожки да ножки останутся, а потом пойду отсюда спокойненько.

— И далеко собралась?

— Сначала в милицию, а потом домой. Тебя что-то не устраивает?

— И дорогу найдешь?

— Само собой. Было бы чего сложного.

И тут Прасковья расхохоталась. Честное слово, мне ее смех очень не понравился.

— Ну, так иди, чего ждешь-то? Все равно через сутки обратно вернешься! Приползешь! Еще умолять будешь, чтоб я тебя обратно взяла, пригрела и накормила! Тут на сто верст вокруг никого и ничего нет.

Вот тут настал мой черед заливаться смехом. Нашла, кому лапшу на уши вешать! «На сто верст никого и ничего»! Тогда это либо военный сверхсекретный объект, либо не Подмосковье. И то, и другое предположение — полный бред, поскольку в первом случае здесь бы не появились туристы, а во втором — я не узнала природу. Все-таки как поется в одной старой песне «Над Канадой небо сине, меж берез дожди косые, хоть похоже на Россию — только все же не Россия», то есть березки-то и прочие елки везде отыскать можно. Только в каждой местности у них свои особенности. А мне здесь глаз решительно ничего не резало. Получается, старуха меня запугивает. Отрадно. Значит, считает, что у меня есть неплохие шансы вырваться на волю. Что ж, продолжим игру.

Отсмеявшись, я сказала ей:

— Ладно, дорогуша, пошутили, и будет. Я принимаю твое предложение погулять и ухожу от тебя. К обеду не жди, к ужину тоже. Врать насчет того, что мне было очень приятно с тобой общаться, не буду. Еда тоже была отвратительной, готовить ты не умеешь, это факт. Тем, кто меня к тебе привез, при встрече передай, что порву на британский флаг. Ну, а если вдруг не встретишься со своими подельниками — что ж, не судьба. Значит, я до них уже добралась. Ариведерчи, подруга!…

Прасковья смотрела совершенно остекленевшим взглядом куда-то мне за спину. Не знаю, что уж она там такого увидела, но у нее разве что челюсть от удивления не отвисла. Ага, ты еще пальцем тыкни, совсем весело будет. Думаешь, я поддамся на эту дешевую уловку? Я отвернусь, а ты тут как тут со своей лопатой. Шарах по ногам, и «рожденный ползать — летать не может». Ходить тоже…

Но тут я сама услышала чьи-то торопливые шаги, причем не одной пары ног, и чей-то незнакомый голос рявкнул:

— Прасковья Михайлова, бросить лопату! Стоять на месте, иначе стреляю!

Эк как меня торкнуло! Может, не надо было вчера и сегодня эту отраву пробовать, даже на кончик языка? Вон какие у меня качественные слуховые галлюцинации появились! Что мне делать? Продолжать держать Прасковью под прицелом, а самой все-таки обернуться и посмотреть, кто сюда пожаловал? Или не стоит?

Но тут за меня все решили. Ко мне справа подошел высокий симпатичный парень, улыбнулся и осторожно отобрал ружье. Почему-то я не стала сопротивляться и вредничать. Может, потому что улыбался он так искренне и радостно, словно в «Поле чудес» выиграл.

Но тут слева подбежал еще один парень, повыше первого. Он, недолго думая, просто сгреб меня в охапку, поднял, крепко прижал к себе и расцеловал. Эй, парниша, ты вроде неплох, только я с незнакомцами обычно не целуюсь да еще и у всех на глазах. И от скоростного подъема в воздух у меня опять голова закружилась. Эй, поставь меня обратно, пока я тебе рубашку не испортила! Ой, вертолет. В голове и в желудке вертолет. Бр-рр, как же меня мутит. Ну вот, всегда найдется тот, кто всю малину попортит. Парень, кто ж тебя просил так делать, а?