Читать книгу "Джули & Джулия. Готовим счастье по рецепту - Джули Пауэлл"

Когда я сообщила маме, что ко мне на ужин придет Аманда Хессер и я буду готовить почки, она возразила: «Но ведь почки на вкус, как моча». Так вот, эти почки не были на вкус, как, моча. И хотя картошка подгорела, лук вышел что надо. Вино было превосходное. В гостиной было прохладно, и настроение у всех заметно улучшилось. Я рассказала Аманде историю о пуле а-ля брош[59]— как я изготовила «вертел для запекания», не зная, как он выглядит на самом деле, как я распрямила проволочную вешалку, проткнула ей цыпленка насквозь, а затем, прикрутив концы проволоки к ручкам кастрюли, установила всю эту конструкцию в духовку на режим «гриль» с открытой дверцей. Дело было в августе. На миниатюрном личике Аманды глаза вылезли до опасных размеров.

— Вы правда это сделали?

Следует признать, это очень приятное чувство — осознавать, что произвела впечатление на Аманду Хессер из «Нью-Йорк таймс», пусть даже своим идиотизмом.

Клафути тоже удалось: взошло и подрумянилось, а сквозь корочку просвечивали вишенки, словно рубины. Аманда Хессер, которая уже не казалась мне такой страшной, съела два кусочка. И как ей удается не толстеть?

Что происходит, когда «Нью-Йорк таймс» печатает статью о тебе? Сейчас расскажу.

Сначала, когда видишь свою фотографию, где ты толстая, хотя и не толще, чем на самом деле, в ушах начинает звенеть. В метро, заметив, как твой сосед читает ресторанную рубрику, ты замираешь в истерическом волнении: «Вот сейчас, сейчас он меня узнает!» Однако тебя никто не узнает, но ты не теряешь надежды и, не чуя под собой ног, летишь до самого офиса в надежде, что вот-вот это произойдет.

На работе ждешь, что коллеги наперебой бросятся поздравлять тебя, потому что ты теперь крутая. Но большая часть сотрудников это бюрократы-республиканцы, а они не читают ресторанную рубрику, потому и поздравлений не так много, как хотелось бы. Затем, транжиря рабочее время, то и дело заглядываешь на свою страничку, отслеживая количество посетителей. Выясняется, что их много, очень много. И среди них немало тех, кто настойчиво советует не употреблять столь часто слово из трех букв. Это заявление сильно злит тех, кто читает блог давно. Начинаются стычки.

Тем временем в реальном мире к твоему столу подходит Нейт, злой гений с детским личиком.

— Классная статья в «Таймс», Джули, — говорит он, по-свойски нависая над столом. Ничто не вызывает такого уважения у Нейта, как упоминание в «Таймс», кроме разве что упоминания в «Пост» или «Дейли ньюс». — Так вот для кого было нужно вино.

— Уху. За вино спасибо. Всем очень понравилось.

— Ты тут говоришь о своей работе. Это не слишком-то хорошо отражается на компании, когда ты заявляешь, что работа тебе не нравится.

— Господи, Нейт, ну сколько можно! Я заурядная секретарша. Какой секретарше нравится ее работа? Мне что, врать, что ль, когда меня спрашивают? Я же не назвала мистера Клайна придурком во всеуслышание или чего еще. Кому какое дело?

Стала бы я так разговаривать с Нейтом в других обстоятельствах? Возможно. А может, и нет.

Вернувшись домой, обнаруживаешь на автоответчике пятьдесят два сообщения. (Твой номер в справочнике, ведь раньше никогда не было повода убрать его оттуда.) В электронном ящике двести тридцать шесть писем. И вот ты думаешь: наконец-то мой день настал.

Но настал ли? Трудно сказать. Дел в офисе невпроворот, а бюрократам плевать на французскую кухню. Поэтому в удивительно короткий срок все вернулось на круги своя. Ну или почти.

Через неделю после выхода статьи я в обеденный перерыв отправилась в Вест-Виллидж за телячьими почками в свою любимую мясную лавку. И парень за прилавком спросил:

— Эй, это про вас была статья в газете на прошлой неделе?

— Ммм… да.

— Спасибо, что сказали про нашу лавку! На этой неделе столько заказов на потроха — в жизни такого не было.

Забавно.

Когда я вернулась в офис, стало еще забавнее. Бонни сообщила, что президент вызывает меня в свой кабинет. Она заметно нервничала.

— Будь повежливее — кажется, он не в настроении.

Я предстала пред ним, и он указал на кресло возле своего большого стола.

— Джули, — вкрадчивым голосом произнес он с серьезным видом, сложив руки перед собой, — мне кажется, в тебе очень много негатива.

Видимо, кто-то все же настучал мистеру Клайну о еретическом содержании моего блога. Его, наверное, встревожил тот пассаж о выбрасывании вице-президентов из окна.

— Тебе не нравится у нас работать? — спросил он.

— Нет! Нет, что вы, сэр! Я просто… ну, я же секретарша, мистер Клайн. Иногда это просто убивает.

— В нашей организации мы ценим таких работников, как ты, Джули. Но тебе нужно научиться как-то избавляться от всей этой негативной энергии.

— Хмм… да.

Избавляться от негативной энергии?! С каких это пор республиканцы так заговорили? Зато теперь хоть есть за что их уважать.

И я тут же прикинулась милашкой, закивала, шаркнула ножкой и склонила голову, как пристыженный ребенок. Но внутри меня что-то пробуждалось — это было чувство освобождения и счастья. А в голове, бесконечно повторяясь, засел невысказанный ответ — чудесные, полные бунтарского и свободного духа слова: и что вы теперь сделаете? Уволите меня?

Может, мой день и вправду настал?

~~~

В середине процесса скелет, болтающиеся ножки, крылышки и кожа будут выглядеть как расчлененка неопознанного объекта, и вас одолеют сомнения, что из этого может выйти что-нибудь путное. Однако продолжайте резать вдоль кости, не задевая кожу, и все получится как надо.

«Как отделить от костей утку, индейку или курицу»

«Искусство французской кухни, том 1»

ДЕНЬ 365, РЕЦЕПТ 524
Все гениальное просто

Ну почему эволюция порой будто насмехается над нами? Беззаботные и счастливые люди наслаждаются своей жизнью и им не до продолжения рода. Неужели повышенная генетическая сопротивляемость неизбежно связана с тягой к самоуничтожению?

Позвольте вернуться на некоторое время назад. Июль две тысячи третьего года. Рассвет второго вторника июля две тысячи третьего года. Через час я должна быть в офисе на очередном из ранних утренних совещаний, где исполняю особо важные обязанности по расставлению именных карточек, изготовлению срочных копий, истерической беготне по коридорам на высоких каблуках и подпиранию стенки непременно с многозначительным видом. И без того тошно. Но еще хуже оттого, что предыдущие три часа я ворочалась без сна в кровати, кляня себя за то, что не стала готовить яблочный аспик.

До конца Проекта осталось чуть больше месяца и пятьдесят восемь рецептов, но вместо того, чтобы готовить яблочный аспик, как ответственный член общества, я зря потратила целый вечер, поедая картофельное пюре с отварной брокколи и бифштексом. Да, я приготовила шампиньон соте сос мадер. Знаете, что такое шампиньон соте сос мадер? Это говяжий бульон, уваренный с морковкой, сельдереем и вермутом, приправленный лавровым листом и тимьяном и крахмалом для густоты; шампиньоны, разрезанные на четвертинки и обжаренные в масле до коричневой корочки, и мадера, уваренная в сковороде. Нужно соединить соус из бульона с шампиньонами и потушить на медленном огне. Короче, полное дерьмо, вот что это такое. Мне следовало бы повесить себе на грудь большую красную букву «Н», потому что я самая большая на свете НЕУДАЧНИЦА. И еще Эрик.