Читать книгу "Дневник ее соглядатая - Лидия Скрябина"

Пока дожидалась такси, она еще надеялась, что Каха поднимется к ней. Или не надеялась? Она сама не знала!

Алла попросила водителя высадить ее на Кутузовском у дома покойной мачехи, проскочила через двор, не поздоровавшись с каштанами, и те возмущенно зашуршали вслед.

– Понимаешь, до меня дошло наконец. Стёпа простила и умерла. Она сдала экзамен, и я хочу! – бросилась она с порога объяснять Лине Ивановне.

– Что? Умереть? – ужаснулась прамачеха. Алла отвлекла ее от романтического сериала, но Лина Ивановна, как солдат на посту, сразу включилась в ситуацию. Она повела возбужденную внученьку в гостиную, усадила на диван и начала ласково поглаживать. Хватит с них смертей.

– Нет, сдать экзамен, – сказала Алла, нервно вертясь на диване, подпираемая с одной стороны сочувствующей прамачехой, поглаживающей ее по спине, а с другой – радостным Тарзаном. Он поддевал мокрым черным носом ее руку, чтобы она его тоже ласкала и гладила. Алла в этом любовном кольце наконец обмякла и перестала дрожать.

– У меня для тебя котлетки парные с пюре, – начала заговаривать ее прамачеха, – я варенье сварила из абрикосов с миндалем.

– Послушай, – сжала ее руки Алла. – Перечитав дневники, я решила его отпустить. Там Стёпа мне подсказку оставила, чтобы я поняла. Свободным от прошлого человека делает не месть, а… не знаю, что… прощение или отпускание этой мести на свободу, как птицы из клетки. Понимаешь?

– Да, – не очень уверенно кивнула прамачеха.

– Ненависть сладка и самоценна, но она… она… Ею невозможно насытиться… Понимаешь?

– Да, – уже тверже ответила Лина Ивановна. Теперь она понимала: что-то случилось и внученьке Лалочке нужны ее помощь и совет. Об этом можно было только мечтать.

– А он не хочет отступать. Что делать?

– Кто?

– Каха! Я дала отбой, а он сказал, что все равно его уроет. И меня вместе с ним. Преподаст мне урок. Надо предупредить отца. Но как?

– Девочка моя! Ты больше не хочешь ему мстить?

Ситуация стала проясняться.

– Да. Мне Стёпа сто раз повторяла, что мы сами выбираем родителей, полезных для нашей души! Для ее учебы и развития. Раз я выбрала таких, они мне нужны. Я только сейчас поняла зачем: чтобы научиться переплавлять ненависть в любовь и принять их такими, какие они есть. Не общаться с ними, не жить вместе, но принять, пусть и в отдалении, на расстоянии. Пусть они этого даже не узнают. Перестать выбрасывать в атмосферу ненависть.

– Она тебе так говорила?

– Да, что душа ребенка еще до рождения сама выбирает себе родителей.

Лина Ивановна примерила эту мысль на себя. Она оправдывала ее, как мать, но тянула за пуповину непрощенных обид, как дочь. Лина Ивановна не знала, что выбрать. Лучше, конечно, полностью реабилитироваться самой, но оставить претензии к собственной матери. Но индульгенция выдается только обоим. Значит, любовь сильнее ненависти? Например, ее любовь к этой девочке сильнее чего? Сильнее обиды на ее собственных, давно покойных родителей? Готова ли она простить своих родителей, чтобы сохранить Лалу? Неожиданность этой мысли поразила Лину Ивановну. Но вывод напрашивался сам собой.

– Девочка моя, я поняла. Я возьму огонь на себя. Сама позвоню твоему отцу! Прямо сейчас!

– Но что ты скажешь? – всполошилась Алла.

– Скажу, что подговорила людей, чтобы его подставить. Атеперь передумала. Чтобы он перепроверил все контракты, которые ему предлагали в течение последних двух месяцев. Особенно прибыльные. Скажу, что это ловушка. Что я из вредности не говорю, какой именно договор будет подставной, но даю ему шанс. Ради тебя. – Лине Ивановне льстило, что она сможет в глазах бывшего зятя выглядеть способной замутить такое черное дело. Одно это уже было достаточной местью. – Захочет – прислушается. А остальное оставим на волю Господа.

– Угу. Предупрежден, значит, вооружен, – облегченно вздохнула Алла. Сама она боялась звонить отцу. – Ты прямо сейчас позвонишь? – Девушка вдруг испугалась, что на счету может быть каждая минута. Вдруг Каха уже дал отмашку на случай, если она предупредит отца?

– Конечно, моя дорогая.

Они звонили целых полчаса, но мобильный был недоступен, а домашний занят. Алла все-таки немного успокоилась, поела котлеток с пюре, полакомилась вареньем.

– Подожди, я тебе баночку с собой дам, – хлопотала Лина Ивановна.

– Спасибочки. Давай. Хорошо, я помчусь, а ты, если дозвонишься, сразу сообщи мне, – попросила Алла. – Целую. Я побегу.

Хотя ей не хотелось никуда бежать, да и бежать было некуда. Она медленно вышла из подъезда, взглянула на каштаны. Листья были огромные, разлапистые и напоминали опахала. Зеленые колючие шарики по-прежнему кокетливо выглядывали из-под них, но не вызывали уже никаких фривольных ассоциаций. Неужели это всё? Конец романа?

В это время зазвонил мобильный. Лина Ивановна возбужденно доложила:

– Только ты ушла, я сразу дозвонилась. Он мне не поверил.

– Не поверил? Все равно, главное – предупредили. А как говорил?

– Сквозь зубы.

– Хорошо. Я тебе перезвоню.

«А вот сейчас мы посмотрим, что скажет мой горец», – злорадно подумала Алла и набрала номер любовника:

– Каха?

– Да? – ответил он отстраненно.

– Я предупредила отца о подставе. Я с ним помирилась! – вызывающе крикнула в трубку Алла.

– Хочешь меня обыграть? Девочка, не зли меня.

– Ты мне угрожаешь?

Он сухо засмеялся – «Ничего себе характер!» – и первым повесил трубку.

Вечером Алле позвонил Кахин домоправитель из «Горок-2» и вежливо попросил заехать завтра за вещами.

«Что это значит? Может, хочет мириться? Может, это предлог? Если это окончательный разрыв, что ему беспокоиться о моих вещах? Ехать или нет? Вещи-то первоклассные». На нее вдруг накатила маленькая, но сильная жадность.

Утром Алла с особой тщательностью собралась, навела боевой раскрас и покатила в неизвестность. Подъехав и свернув на знакомую улочку, она остановилась в ожидании, когда откроются автоматические ворота. Но все было недвижимо. Алла погудела. Ответа не было. Подождав еще немного, она вышла и требовательно нажала на кнопку домофона.

– Алла Степановна? – как ни в чем не бывало отозвался охранник. – Сейчас, сейчас.

Но ворота не открылись ни «сейчас, сейчас», ни через пять минут. Алла начала терять терпение и снова надавила на кнопку. В это время калитка рядом с воротами распахнулась, и в проеме показалась нагруженная ее пожитками садовая тачка, которую с каменным лицом катил охранник.

Алла просто лишилась дара речи, движения и разумения, а тот остановился перед ней, ловко опрокинул тачку, вывалив вещи девушке под ноги, и быстро, пока она не опомнилась, отступил за глухой трехметровый забор.