Читать книгу "Сошествие Ангелов - Митчел Сканлон"

Захариил имел интуитивное чувство, что Израфаил хотел, чтобы он был оправдан, так, чтобы он все же сумел стать одним из Астартес, чтобы в будущем он мог учить его пользоваться своей силой. Эта мысль сделала его смелым, и в его рассказе прибавилось уверенности.

Вновь он окончил свой рассказ схваткой с братом Улиентом, и ощутил, что враждебность в затемненной палате, которая когда-то была ужасающей по своей силе, спала и изменилась на все возрастающее чувство восхищения.

Наконец, касание разума Израфаила пропало, и он почувствовал, что давление, которое он ощущал, исчезло из его черепа.

Появился свет, и в этот раз он был из внешнего источника. Пылающие сферы, встроенные в стены, наполнились светом, и Захариил прикрыл глаза от возросшей яркости, увидев стоящих вокруг себя своих следователей.

– У тебя есть храбрость, мальчик, - сказал Мидрис, вся его ранняя желчь исчезла. - Если то, что ты говоришь - правда, тогда мы перед тобой в большом долгу.

– Это правда, - сказал Захариил, желая быть любезным, но все еще страдая от жесткого обращения в руках воина. - Можешь спросить у брата Израфаила.

Израфаил рассмеялся, и Захариил почувствовал радость когда библиарий сказал:

– Он прав, Мидрис. Я не ощутил лжи в его словах.

– Ты уверен?

– Я когда-либо ошибался?

– Нет, но все бывает впервые.

– Он не ошибся, - сказал голос позади Захариила. Он обернулся, чтобы увидеть высокую фигуру, великолепную в могучем облачении из мерцающих доспехов, расположившуюся в дверном проеме. Голос был тот, который он услышал в своей голове, перед тем, как начал свой рассказ, сладкозвучные его тона было подобно океанским глубинам. Захариил попытался разглядеть что-либо за ярким светом позади фигуры, но его глаза все еще приспосабливались от кромешной тьмы к свету, и он мало что сумел разобрать, кроме золотого ореола света позади бронированной фигуры.

Астартес вокруг него упали на колени, склонив головы перед великолепием фигуры, и Захариил, изо всех сил пытаясь разглядеть черты вновь прибывшего, знал, что не был достоин этого.

– Не преклоняйтесь, - сказала фигура, казалось, что, войдя в комнату, он принес вместе с собой и свет. - Встаньте.

Астартес поднялись, но Захариил был будто прикованным к месту, его глаза смотрели на кусочек пола. Свет распространился по земле, струясь подобно золотой воде, исходя от бронированного воина.

– Кажется, что я перед тобой в долгу, юный Захариил, - сказала золотая фигура, - и я тебе благодарен. Со временем ты забудешь об этом, но пока твои воспоминания все еще при тебе, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты совершил.

Захариил попытался ответить, но обнаружил, что его рот был плотно закрыт, а язык был безжизненным на нёбе. Никакая сила во вселенной не смогла бы заставить его взглянуть вверх в лицо воину, и подобно тому, как умерла уверенность, охватившая его, если бы он взглянул под мглу капюшона Смотрящего во Тьме, Захариил знал, что если посмотрит вверх, то просто сойдет с ума.

Он вновь попытался что-то сказать, но каждый раз, когда слова формировались в его голове, их уносило подобно листьям от бури. Захариил не мог говорить, и все же он знал, что восхитительная фигура знала его мысли так же точно, как если бы они были его собственными.

Он чувствовал присутствие воина подобно огромной тяжести, давящей на его разум, огромные могущество и силу, которые удерживались от разрушения его существования только волей, сильнее чем скала Калибана.

Сила, которую он ощущал, возрастала в его собственном разуме, и то, с чем он столкнулся в разуме Израфаила, было подобно свечи в урагане по сравнению с возможностями воина. Захариил почувствовал, будто он задыхался, укутанный в покровах, и это чувство было далеко не неприятным.

– У него есть толика силы, - сказал воин, и Захариил почувствовал воодушевление от такого известия, даже если он и боялся значения его более ранних слов.

– Имеет, мой повелитель, - сказал Израфаил. - Он первый кандидат для Либрариума.

– Воистину так, - согласился воин. - Проследи за всем, но уверься, что он не будет ничего об этом помнить. В пределах Легиона не должно существовать никакого подозрения об любом инакомыслии. Мы должны быть едины, иначе все потерянно.

– Будет сделано, мой повелитель, - уверил Израфаил.

Хотя Лев находился на расстоянии более полукилометра, Захариил чувствовал, стоит ему потянутся, и он прикоснется к нему. Старшие члены Ордена заняли великий подиум, где на прошлой неделе стоял Император. Тысячи рыцарей заполнили плац, великолепные в начищенных доспехах и гордо стоя, внимая.

День был ярким и полным обещания, небо свежим и голубым, а солнце сияющим и желтым. Имена были названы, списки приняты, а личности подтверждены закутанными в красное адептами с помощью аппаратов генетического тестирования.

Каждый из названных для посещения этого великого собрания был индивидуально отобран, избран из наиболее лучших представителей военной касты Калибана.

Захариил соприкасался плечами с рыцарями, храбрость которых была вне сомнений, чья стойкость, выносливость и сила были предметом зависти проваливших тесты Астартес. Никакие другие воины на Калибане не были столь же внушающими страх, как не имели и потенциала собравшихся здесь, и Захариил почувствовал позволенную гордость за свои достижения.

События прошли расплывчато со времени великой речи Императора к народу Калибана, и, пытаясь по возможности, Захариил обнаружил, что немного помнит тот момент: мимолетное видение воина в золотом, слова, всполошившие его сердце и чувство того, что он имеет отношение к тому, что было сильнее чем все, что он когда-либо знал.

Начиная с того дня, он знал, всего лишь знал, что приближалось нечто большое, и когда от Лютера пришла весть, что Астартес сделали свой заключительный выбор для продвинутого обучения и вступления в их ряды, Альдурук почти утонул в гаме, поскольку мальчики бежали узнать, были ли они избраны.

Сердце Захариила выпрыгивало, поскольку он просматривал списки, совершая обход по крепости-монастырю, хотя некое ворчащее упорство в его разуме говорило, что ему нечего волноваться.

Он удостоверился, что его имя было в списке, как Немиила, Аттия и Илиафа.

Он искал своего кузена, но это забрало у него добрых два дня, прежде, чем он нашел его. Немиил был тих и Захариил не мог понять молчание своего кузена в ответ на новости об их избрании. Вновь, их братское соперничество подтолкнуло их на великие свершения. Поскольку день продолжался, Немиил расслабился возле него, хотя Захариил не мог найти причину, по которой его кузен был так обеспокоен.

Он отнес эту нервозность насчет отбора Астартес и оставил этот вопрос, поскольку более важные решение быстро затмевали любые заботы насчет поведения кузена.

Было объявлено, что все отобранные Астартесами должны были собраться на великом плацу перед Альдуруком, чтобы услышать речь Льва про их судьбу как воинов Императора.