Читать книгу "Субмарина - Юнас Бенгтсон"

Белые продают чеки. Они похожи на пакетики. Маленькие пакетики, как в игре — «Маленький почтальон». Как те, что приклеены к ручкам гномов. Маленькие пакетики, называются чеки. Это все мне рассказали на улице. Они говорят: покупай у белых. Меньше шансов попасть на развод. Черные не продают пакетиков, они продают болики. Так это называется. Носят их во рту. Негры могут засунуть в рот много болюсов. Иногда это не болики, а понташки. Поэтому покупай у белых.

Я не расист. Такое на улицах тоже часто слышишь. Я не расист, просто не хочу попасть на развод.

Джимми сегодня при деньгах. Он вкладывает в мою руку купюры, хороший клиент, зря время не тянет.

— Ты на кого работаешь? — спрашивает Джимми, задумчиво ковыряя этикетку на бутылке с пивом.

Бар находится на улице — на углу, — поблизости от Центрального вокзала. Окна темные, в воздухе висит сигаретный дым. Мы сидим на барных стульях, пьем бутылочный «Карлсберг». Джимми сегодня при деньгах.

— С собакой нельзя! — кричит официант женщине, заходящей в дверь.

— Он спокойный!

— Табличку видели? Уберите отсюда свою псину!

Она медленно пятится, держа овчарку на поводке.

«Роллинг стоунз» в музыкальном автомате сменяют Йона Могенсена.

— Так на кого ты работаешь? — тихо спрашивает Джимми, отлепляя крошки табака от нижней губы.

Когда Джимми начал у меня покупать, я не сомневался, что в следующий раз он вместо денег достанет из кармана наручники. Он был в отличной форме. Слишком хорошей для джанки. Недостаточно худой.

Желтый Джимми — настоящий мужик, говорят.

Желтый Джимми нюхает, говорят. Не любит уколов.

Желтый Джимми умеет ладить с дамами, ему всегда удается найти бабенку, которая его приголубит.

Джимми покупал у меня считаное количество раз. И я не был в нем уверен. Пока мы не зашли в бар, пока не пошли в туалет и он не попудрил носик. Глазом не моргнул, не дрожал и не чесался. Даже если он коп, даже если это спектакль в мою честь, да он бы помер от целой дозы.

Джимми смотрит на меня поверх бутылки, ковыряет этикетку.

Я не ответил, по крайней мере сразу. Попытался вспомнить какое-нибудь имя. Джимми меня опередил:

— Товар ведь твой. Твой товар.

Я молчу.

— Черт… — Джимми делает большой глоток пива. — Пообещай мне кое-что, — говорит он, у него хорошее настроение, он кайфует. — Пообещай мне никому об этом не рассказывать. Пообещай мне.

Я киваю.

— Никто не должен знать, что это твой собственный товар. Поверь мне.

Он шмыгает, вытирает нос тыльной стороной руки.

— Оптимально для тебя было бы нанять продавца. Ты подумай.

Джимми заказывает еще два пива. Кладет деньги на стойку, пригоршню монет. Если я и сомневался еще, не полицейский ли он, если хотя бы на секунду усомнился в том, не поменял ли он пакетики, не устроил ли спектакль: вдохнул лактозу или тальк, а теперь примется выспрашивать у меня имена, а тут и наручники появятся, — если я и сомневался в какой-то момент, то теперь все сомнения позади. Он доволен, он под кайфом. Я узнаю эту реакцию, этот покой в глазах. Улыбку на губах. Все хорошо.

— Я и сам продавал, — рассказывает мне Джимми. Желтый Джимми. — Несколько лет назад. Был не очень осторожен. Поэтому я знаю, о чем говорю, шеф. Я чувствовал это, спинным мозгом чувствовал. Но не обращал внимания. Я думал: Джимми, черт возьми, у тебя просто паранойя. Паранойя — вот что это такое. Что может случиться? И продолжал в том же духе. Неосторожно. Будь осторожен, шеф, — говорит он. — Мой контакт присел. Ты мне нужен.

По пути домой захожу в супермаркет. Я предпочитаю те, что в центре: там выбор больше, овощи и мясо свежие Плачу наличными, не всю пачку вынимаю, а аккуратно выуживаю из кармана нужное количество купюр.

Кружным путем возвращаюсь домой. Размышляю над словами Джимми. А нет ли у меня такого чувства? Легкого зуда в затылке, а? Сажусь в автобус, еду до Амагера. Прохожусь пешком, сажусь на другой автобус. Доезжаю до Остебро и беру такси.

Дома кладу покупки в холодильник, читаю газету, пью кофе под аккомпанемент телевизора. Напоследок еще раз осматриваю квартиру. Не завалялось ли где порошка.

Забираю Мартина одним из первых. Пью с воспитателями очередную чашку кофе, пока Мартин доигрывает. Бывает, он договаривается с кем-нибудь из ребят пойти к ним в гости поиграть. Тогда я захожу в кабинет и звоню Анни, или Могесену, или Сенполь и спрашиваю, в курсе ли они. Но не сегодня.

Помогаю Мартину одеться, комбинезон дается с трудом. Нет, папа, это не та нога. Спрашивает, что на ужин. Лазанья, говорю. Да, конечно, он хочет помочь мне на кухне.

49

Мартин читает вслух книжку о кошках. Сидит с ней на диванчике, с «кошачьей» энциклопедией. Читает: для норвежской лесной кошки характерно наличие светлой отметины и острых ушей. У норвежской лесной кошки красивая густая шерсть, часто серая с белой грудкой. Он не то чтобы читает вслух, а тщательно ведет по строчкам пальчиком, медленно выговаривая слова. Сколько раз он просил меня почитать ему эту книжку. Лесной кот — его любимый, он помнит текст наизусть.

В дверь звонят. В обычной ситуации я бы запаниковал. Потому что у меня нет знакомых, которые могут прийти в семь вечера во вторник. Я бы спустил героин в туалет или попробовал запихать в нос, если бы его не было так много.

Но сегодня я знаю, кто пришел.

Нажимаю кнопку домофона. Вскоре в дверях появляются двое мужчин в рабочих халатах, они несут первые коробки. Большое кресло в картонной упаковке. «ИКЕА» — написано на ней синими буквами. Пусть поставят в гостиной.

Я целый день потратил на покупку мебели. Новый диван, новый столик. Обеденный стол. Записывал номера, тебе правда нравится, Мартин? Какой больше: желтый или голубой? Потом мы ели в кафе тефтельки с картошкой и брусничным вареньем. Я выпил чашку кофе, а Мартин съел большую порцию мороженого со взбитыми сливками. После мы отправились в отдел детской мебели.

Большая деревянная кровать в форме гоночного автомобиля, светло-голубая. На нее он сразу запал. А шторы выбрал, потому что они назывались «Дикая собака».

Вот вносят диван, поставьте на кухне. Я потом освобожу место.

Гостиная и прихожая заполняются большими коробками, я подписываю квитанцию.

Начинаю с нового дивана. Мартин помогает снять упаковку. Это трехместный черный кожаный «Крамфорс». Выбор был между ним и коричневым «Хамра». Но этот больше. Удобнее засыпать. И дороже. Мы не знали, какой выбрать, для окончательного решения нам не хватало женского совета, и поэтому взяли тот, что дороже. Может, это безвкусно. Какой возьмем, солнышко? Тот, который дороже. Но мы годами демонстрировали хороший вкус бедности.

Он помогает прикручивать ножки к дивану. Старый отправляется в прихожую. Мартин говорит, что устал; можно он сделает маленький перерыв? Сидит на новом диване. Большой кожаный диван, маленький мальчик. Я говорю, что у меня для него есть сюрприз. Пусть посидит. Когда я, достав из шкафа коробку, подхожу к дивану, он от нетерпения уже совсем сполз на краешек, глядит во все глаза. Распаковывает подарок. Конечно, он играл на «плей-стейшн», но эта приставка — его собственная. Он убивает зомби, а я тем временем собираю журнальный столик «Ивос» со стеклянной столешницей и полочкой для журналов. Он несется в красном гоночном авто по мокрой от дождя улице, а я прикручиваю ножки к нашему новому обеденному столу «Эдефорс» из солидного, лакированного дуба. Когда я дошел до тумбы под ТВ «Фриель» — не просто тумбы, а стойки под аппаратуру, — когда я прикрутил к ней колесики, он уже спал на диване, продолжая держать палец на кнопке. Завтра я возьму выходной, и мы вместе соберем его мебель.