Читать книгу "В концертном исполнении - Николай Дежнев"

— Да, Я знаю все доподлинно. Ты поднялся на защиту того, что искренне считал Моей идеей, благодарю тебя за это! Рискуя потерять самое душу, ты защищал Меня. Обычно бывает наоборот: люди просят Меня о защите. Спасибо тебе!

— Искренне считал Твоей идеей?.. Значит, я был не прав? Значит, высшее предназначение человека не в том, чтобы работой души преумножать в мире Добро?

Все, во что он верил, чем жил, к чему шел через жизни и страдания, рухнуло разом, рассыпалось в пыль, и нечеловеческая горечь опустошенности охватила его сжавшуюся в муке сущность. Но не о себе скорбела его душа — что значит судьба маленькой, никчемной, бьющейся о стекло жизни мошки! — он думал, как безнадежна и бессмысленна стала вдруг жизнь миллиардов существ, привыкших называть себя людьми.

— Не надо, не отчаивайся — ты был прав. Ты был настолько прав, насколько это дано человеку, — сказал Голос, и Лукарий ощутил горячую волну Его сострадания, и вдруг понял, что Он улыбается. — Ты все еще в начале пути… Как человек ты способен понять лишь часть Истины. Мир безмерно сложен в своей простоте и гармонии, и людям не дано представить себе его во всем многообразии, а только принять душой. Невозможно, взойдя на холм, окинуть взглядом вершины горной цепи. Невозможно, обладая лишь чувством, пересказать содержание Библии: получится либо горько, либо сладко. — Тот, Кто был Светом, рассмеялся. — Но этого и не надо! Богу — Богово, кесарю — кесарево. Если веришь, надо идти избранным путем, и тебе откроется Истина. Вера — это и есть соборная к ней дорога. Только восхождение каждый совершает в одиночку, на Голгофу толпами не ходят!

— Но как же тогда машина Хроноса? Ты сам повелел ее создать!

— Когда ребенок просит у тебя игрушку, разве можно ее не дать? Люди — это те же дети, им только кажется, что детство кончилось. На самом деле они просто погрустнели и перестали верить в сказки. Им невдомек, что жизнь — это игра и единственное, что от них требуется, — знать, на чьей стороне играешь. Спасен будет тот, кто живет светло и легко, с открытой душой, кто способен найти в этой жизни радость и не боится смеяться над собой. Такой человек не станет гнаться за ложными ценностями!

— И соотношение в мире Добра и Зла определяет ход времени?

— Ты забавный человек, Лукарий, ты такого себе напридумывал! — Он действительно рассмеялся. — И самое смешное, что все это правда. Работой души люди истребляют в себе Зло и создают Добро, и от того, как и чем они живут, зависит ход их времени. То, что с Земли представляется Добром и Злом, на самом деле есть два универсальных мировых начала, лежащих в основе действия космического закона причины и следствия. Будучи не в силах охватить умом их движение, человек как всегда все упрощает, сводит до понятной ему схемы. Человеческая фантазия насыщает эти начала своими образами, и они, в силу тонкости и восприимчивости составляющей их материи, принимают создаваемые людьми формы. Крошечная Земля в необъятной Вселенной все равно что Россия на самой Земле — здесь еще молоды силы и кипучи желания. Это вовсе не означает, что Добро и Зло — выдумка, они есть и они действуют, и никто не оградит людей от встречи с Нергалем или Серпиной. Надо только знать про себя, что ты делаешь и к чему стремишься. Теперь ты видишь, что был прав, совершенно прав!

— Господи! — воскликнул Лукарий в сердце своем. — Ты так добр ко мне, а я ведь грешен, я сомневаюсь! Душа не принимает — почему на пути к просветлению должен человек отказаться от желаний и чувств? Ты смертью попрал смерть, я же не могу смириться, что жизнь вечная попирает жизнь земную!

— Ты сказал! — Голос умолк, но Лукарий знал, что Он здесь, рядом. — Как можно отвернуться от жизни, когда в мире столько горя и скорби! Не уйти от жизни, а остаться в ней милосердным, остаться помощью и надеждой страждущим и несчастным. Дорога одна, но, воистину, каждый избирает свой собственный путь…

— Есть у меня еще большой грех. — Лукарий замолчал, но Тот, Кто был Светом, не торопил его. — Накажи меня за неверие! В церквах, в служении Тебе так много суетного, человеческого, так много от лицедейства…

— Не суди да не судим будешь, — прервал его Голос. — Каждый служит Мне как может, и с каждым Я говорю на его языке. Будьте открыты миру, как дети, любите своего Создателя, но не как икону, а как жизнь, как целое, которому вы только часть. Теперь, Лукарий, — и Лукарий понял, что вот сейчас решится его судьба, — ты вернешься в мир Светлых сил на то самое место, которое по праву принадлежит тебе. Я мог бы наградить тебя за преданность и смелость, но Мне нечего тебе дать — для светлого духа все содеянное им есть единственная награда. Тот, кто понимает жизнь, знает, что лишь сам человек может дать оценку прожитому. Справедливость не наступает сама по себе, но приходит неизбежно через развитие внутреннего мира. Есть разница: жить с чистой душой или нести в себе самом сотворенный собственными руками крест. Поэтому я не могу тебя наградить. Если есть у тебя просьба, говори!

— Господи! — Лукарий не чувствовал страха, а только радость просить Того, Кто может все. — Окажи милость, я хочу вернуться человеком на Землю!

Он ожидал, что сейчас же будет наказан за неблагодарность, но ничего не произошло. Тот, Кто был Светом, молчал, и Лукарий почувствовал, что Ему тоже может быть грустно. Нет, он все так же ощущал на себе Его любовь, но к душевному покою и согласию с собой добавилось нечто, имевшее оттенок грусти. Конечно, Его чувство было гораздо полнее и многоцветнее, в нем звучала чистая мелодия осени в багряных, закатных лесах, но была в нем и грусть.

— Что ж, ты сам сделал свой выбор, — услышал он голос Света. — Ты увидишь все его последствия. Ты был и остаешься человеком, и все еще не способен расстаться с надеждой на человеческое счастье, как не способен понять, что время несет с собой лишь печаль. Моей волей ты вернешься в мир людей, мир грубой материи, имя которому — неведение. Путь просветления — восхождение к истине — тебе придется проделать заново. Ты знаешь, путь этот труден, в радости и горе тяжело человеку идти к далекой звезде, для тебя же он будет труден стократ. Достигнув однажды высот просветления, ты никогда уже не сможешь утратить ранимость чувств и обостренную способность сострадать, ты сам себя лишил защиты черствостью души. Непонимание и злоба встретят тебя на Земле, ты станешь мучиться от животной грубости, от приземленности человеческих устремлений, Я же ничем не смогу тебе помочь. По космическому закону кармы ты несешь в себе не только груз содеянного, но и собранное тобой богатство — любить и сопереживать. Жизнь — это захватывающая, но и жестокая игра. Ты не изменил свой выбор?

— Нет!

Говорят, что, появляясь на свет, человек обладает высшим знанием мира, но ангел-хранитель, оберегая его от страданий, проводит над ним рукой, и ребенок входит в жизнь, ничего о ней не зная. Волна нежного тепла прошла над Лукарием, омывая, он услышал тихий удаляющийся голос, в нем звучали любовь и сочувствие:

— Тогда иди!..

5

Сентябрь в Москве не самое лучшее время года. Слякотно, муторно на душе, а тут еще дождичек заунывно моросит, а впереди во всей своей холодной безысходности зима. Опять надо лгать себе, что осенние дожди — это элегично, что они смывают иллюзии и несбывшиеся надежды лета и, очищенный, ты торжественно вступаешь в храм собственной высокой грусти. Надо придумывать себе праздники, называть тоску поэтическим настроением, ни при каких обстоятельствах не жалеть себя и превыше всего ценить рассудочную холодность ума. А на Тверском сметают с дорожек листья, и Арбат откровенно скучен понурой серостью пасмурного дня, и даже скрипач в отяжелевшем от влаги драповом пальто отложил свой инструмент и все больше курит под колоннами театра. Будни… На этой стороне улицы, и на противоположной тоже будни, и даже в высоком здании с аляповатой лепниной по фасаду нет праздника. Зажигать электричество днем — всегда плохо. В этом есть какая-то безнадежность, вроде боролись люди, надеялись, а потом устали и смирились: впустили в сердце осень. А чтобы скрыть случившееся от самих себя, задернули занавески. Конечно, в глубине души они знают, что это всего лишь игра, что лето прошло безвозвратно, но в своем притворстве никогда не сознаются — может случиться, что тогда нечем будет жить. А так, в желтом свете тусклой лампы, как в замороченной аквариумной мути, будут двигаться преисполненные значимостью тени, и жизнь их, в концертном исполнении, не кончится никогда. Не окликайте лунатика, вам от этого лучше не будет, а он может упасть и разбиться. Эй, кто там, задерните плотнее шторы!