Читать книгу "Королева орков. Книга 2. Дочь клана - Морган Хауэлл"

— Это все? — спросил Коль, — так ведь она может быть где угодно.

— У Дар клеймо на лбу, так что из города она никак выйти не может. Теперь ты знаешь, что она тут, так что отыскать ее будет просто.

Коль кивнул.

— Ты права. Ну что, Нена, хотелось бы тебе работать во дворце? У меня тут есть кое-какие связи. Можно пристроить тебя горничной. После всего, что выпало на твою долю, эта работа будет для тебя легкой.

— Мне бы подошла такая работа.

— Стало быть, договорились. Завтра же поговорю с одним моим приятелем, — коль встал, открыл дверцу шкафа и достал бутылку и кубок, — стоит это отпраздновать. Мы оба получим то, что хотели, — он сел и щедро плеснул бренди в кубок, — боюсь, кубок у меня только один. Можешь выпить первой. Как мне помнится, ты Дар тоже не очень жаловала.

Нена ухмыльнулась.

— Я не в обиде. Если на то пошло, выходит, это она помогла мне горничной стать, — Нена подняла кубок, — за Дар.

Она выпила бренди тремя глотками. Коль взял кубок и снова наполнил его, но пить не стал. Вместо того чтобы произнести тост, он уставился на Нену с улыбочкой, которая ей не очень понравилась.

— Ты что, сам пить не будешь? — спросила она.

— Я разборчивее Тига, — сказал Коль.

Упоминание о Тиге встревожило Нену. Она пыталась придумать, что бы такое невинное сказать в ответ, но тут тепло, согревшее ее желудок, сменилось жжением. Пекло все сильнее и сильнее, и наконец она застонала и согнулась от боли. У нее закружилась голова, она упала с табурета на пол и не смогла пошевелиться. Нена видела только сапоги поднявшегося из-за стола Коля. Мердант подошел к ней и, поддев ее мыском сапога, перевернул на спину. Нена с трудом пошевелила губами:

— Зач-ч-ч…

— За что? А ты вправду думала, что я не догадался? А я взял да и сберег то бренди, которое ты отравила, — придержал до лучших времен, так сказать…

— Но…

— Но я дал клятву? — Коль осклабился, — а я ее сдержал. Ты до конца своих дней останешься в Тайбене.

Губы Нены задрожали, но она не могла вымолвить ни звука. Коль стоял и смотрел, как сходят с лица Нены все краски. Вскоре в ее взгляде застыли боль и изумление. Тогда он обнажил меч и выволок тело Нены в проулок.

На следующий день Дар снова приготовила муттуфу, но на этот раз она сварила похлебку в двух котелках. Один котелок она подвесила над очагом, который ей выделил Давот. Второй котелок Дар поставила в духовку кирпичной печи. Никто в кухне этого не заметил — все были, как обычно, слишком заняты. Ближе к ужину Давот вылил зелье из пузырька в котелок, висевший над очагом, а после того, как он ушел, Дар подменила котелок тем, что стоял в духовке.

Когда Дар принесла королеве ужин, ей показалось, что Мут Маук не так уж сильно изменилась. Пожалуй, вид у нее стал еще более плачевный. Однако после того, как Мут Маук поела, ее взгляд стал яснее.

— Кажется, восходит солнце, — проговорила она, — туман рассеивается, — она впервые улыбнулась Дар, — зор-ят всегда была самой умной. И ты говоришь, что ты ее дочь? Расскажи мне, как это получилось.

Дар рассказала королеве о своем перерождении, но ей казалось, что королева ее почти не слушает. Когда Дар закончила рассказ, Мут Маук долго смотрела в окно и только потом заговорила.

— Мне трудно думать, — призналась она, — быть может, завтра будет легче. А пока я не уверена.

— В чем ты не уверена, Великая Мать?

— Во многом, — королева улыбнулась, — называй меня тетушкой и говори со мной о моей родине. Так приятно снова слышать речь матерей.

Дар возвратилась в кухню в приподнятом настроении. Похоже, власть колдовского зелья над королевой начала ослабевать.

«Быть может, через несколько дней, — подумала Дар, — я смогу рассказать ей о том, что натворил король».

Дар казалось, что пока еще слишком рано говорить Мут Маук о коварном предательстве короля Креганта — она сомневалась, что королева что-то поймет. Но для того, чтобы Дар смогла спасти королеву, очень важно было, чтобы та все осознала. Путь, который ведет к этому осознанию, представлялся Дар таким же зыбким, как здоровье Мут Маук. Только в одном Дар была уверена: любая ошибка может стать смертельно опасной.

Дар мыла посуду. Закончилось дневное дежурство королевских гвардейцев. Севрен вернулся в свою комнату, но большинство его товарищей отправились по кабакам. Мердант Коль тоже начал обходить кабаки, но пивал он немного. Получив награду за голову Нены, он собирался истратить эти деньги на угощение для гвардейцев, надеясь, что, когда они хорошенько выпьют, у них развяжутся языки. Со временем он непременно должен был узнать, что за человек — земляк мерданта Крона. Это помогло бы ему выследить Дар. Город большой, но уйти из него Дар никак не может. Рано или поздно он должен найти ее. Коль прибавил шагу. Охота началась.

35

Больше всего Дар заботило здоровье королевы орков. От этого зависело все. Пока колдовское зелье затуманивало рассудок королевы, Дар оставалась пленницей: она ни за что не уйдет из Тайбена без Мут Маук. Королева говорила все более разумно с каждым днем, но происходили и другие перемены. Ее рассудок становился яснее, однако при этом ее тело слабело, старело и сморщивалось на глазах. Дар боялась того, что яд — это что-то вроде пожара, который, угасая, истребляет все на своем пути. Мут Маук заметила тревогу Дар и попыталась приободрить ее.

— Представляй меня высыхающим плодом, — сказала она с улыбкой, — я уменьшаюсь в размерах, но то, что остается, становится крепче.

И все же Дар думала о том, что королева выглядит очень хрупкой.

Помимо этих тревог, жизнь Дар потекла привычным чередом. Когда она не стряпала и не подавала еду королеве, она помогала Би мыть посуду и чистить котлы. Дар предпочитала иметь дело с вечно веселой дурочкой Би, чем с другими слугами, которые насмехались над ее клеймом и разговаривали с ней свысока. Освободившись от службы, часто заходил Севрен. Он всегда появлялся, когда Дар была в кухне и занималась мытьем посуды, и всегда приносил цукаты для Би. Би принималась уплетать сласти, а Севрен разговаривал с Дар.

Севрен волновался о безопасности Дар, но приходил он не поэтому. Дар не умела улавливать аромат любви, как другие матери-уркзиммути, но она видела любовь в поведении Севрена. При ней он робел, переживал и радовался, а его почтительность можно было сравнить с оркской. Тем не менее он время от времени дерзал и снова предлагал Дар перебраться в его комнату. Всякий раз Дар отказывалась, а Севрен смирялся с ее решением. Как-то вечером он принес Дар синее платье — такое, какие носили служанки во дворце. Дар приняла подарок, потому что платье могло помочь ей быть не слишком заметной во дворце, а еще потому, что, даря ей это платье — как прежде туфли, — Севрен ничего от нее не требовал взамен.

Дар понимала, что Севрен ухаживает за ней. Она не поощряла его ухаживаний, но и не отвергала их. Ей могла понадобиться его помощь, а быть с ним рядом ей было приятно. Все горские ухажеры Дар вели себя грубо и похотливо, а в Севрене не было ни того ни другого. Но, несмотря на внимание Севрена, Дар продолжала тосковать о Ковоке. Она уже простила его, понимая: он должен повиноваться своей мутури. Она осознавала, что они расстались навсегда, и из-за этого у нее разрывалось сердце. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Дар старалась всеми силами помогать королеве.