Читать книгу "Свадьба палочек - Джонатан Кэрролл"

— Как-то, когда Айзек был еще маленьким, то есть, понимаете, совсем малышом, я вошел в ванную и увидел, что он стоит босой возле унитаза. Сиденье было поднято, и он держал одну ногу на весу над бортиком. Я спросил, что это он еще надумал, потому что с таким ребенком, знаете ли, всегда надо было держать ухо востро. Он ответил, что, мол, поклялся себе, что сможет окунуть ногу в унитаз, в воду. По какой-то дурацкой причине он боялся сделать это. И вот он там стоял, заставляя себя сделать то, что его страшило больше всего на свете.

— Почему он боялся? В туалете что — воду не спустили?

— Нет, ничего подобного. — Петерсон убрал руку с руля и сделал ею неопределенное движение в воздухе. — Но знаете, как это бывает с малышами: у них совсем другие страхи, чем у взрослых.

Я наклонилась, чтобы получше разглядеть лицо на фотографии. Мальчик и правда был похож на отца, но даже на снимке было видно, что в глазах у него горят искорки. Заводной, как сказал его отец.

Мы возвращались в Крейнс-Вью той же дорогой. Когда мы проезжали летний кинотеатр, я забеспокоилась — не появится ли на гигантском экране какой-нибудь эпизод из моей жизни. Но экран был темен. Эрик продолжал рассказывать о своем сыне. Я задавала вопросы, чтобы поддержать разговор. Мне не хотелось думать о том, что делать дальше, поскольку я знала: от решения, которое я приму, вернувшись домой, будет зависеть вся моя остальная жизнь.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил Эрик.

— Нет. Боже, сигареты! Угостите меня!

Он вытащил пачку «Мальборо» из-под солнечного козырька и протянул ее мне.

— Кажется, там осталось как раз две штуки. Поглядите.

Я вытряхнула сигареты из пачки. Он включил прикуриватель на торпеде.

— То, от чего нам лучше бы воздержаться, а? Знаете, что я на это говорю? Сигареты — хо-о-орошая штука!

Прикуриватель выскочил из гнезда. Он протянул его мне. Я закурила впервые за много лет и глубоко затянулась. Дым был горький, в горле у меня запершило, но ощущение наслаждения искупало все. Мы молча курили, глядя в окно.

— Здесь неподалеку есть магазинчик. Не возражаете, если я остановлюсь купить сигарет и еще кое-чего? Обещал жене сделать покупки, а если приду с пустыми руками, мало мне не покажется.

— Конечно, бога ради. Он вздохнул.

— Это одно из многих ужасных последствий смерти Айзека. Нина стала раздражаться и горевать из-за мелочей. Прежде спокойная была, как летний полдень, а теперь какая ни на есть мелкая неприятность выводит ее из себя. Я-то ее не виню. Знаю, каждый по-своему переживает горе. Что до меня, я все время думаю о том, чего я с ним уже не смогу сделать. Не схожу с ним на «Нике», не увижу, как он закончит школу. Когда я остаюсь в доме один, бывает, поднимаюсь в его комнату и сажусь на кровать. И говорю с ним, представляете? Рассказываю, что у нас нового, как я без него скучаю. Понимаю, что это глупо, но мне все кажется — он где-то рядом, в своей комнате. Нина все оттуда убрала после его смерти, теперь это просто ничья комната, почти пустая, но я не могу отделаться от мысли, что он там бывает хоть изредка и, может, слышит меня.

— Чего вам больше всего не хватает, Эрик? Из того, что он любил, делал, говорил? — Этот же вопрос я снова и снова задавала себе после смерти Хью.

— Того, как он обнимался. Как он любил обниматься! Хватал вас и сжимал — ну как тиски. Не так уж много людей тебя обнимают. — Он грустно улыбнулся. Казалось, вся его жизнь теперь воплотилась в этой улыбке. — И тех, кто нас по-настоящему любит, тоже совсем мало на земле.

Я почувствовала, как у меня перехватило горло, и отвела глаза.

— Простите, Миранда. Я болтаю невесть что. Вот он, магазин. Я только на минутку.

Машина замедлила ход, подъезжая к большой парковочной площадке. Магазин был ярко освещен посреди ночной тьмы. Его полки ломились от блестящих продуктов. Я смотрела, как Эрик вошел в торговый зал. Он остановился поговорить с продавцом, и через минуту оба уже чему-то смеялись. Я оглядела парковку. Там была еще одна машина, старенький грузовичок, который, такое впечатление, только что вернулся с полей сражений Третьей мировой. Я повернула зеркало заднего вида и, посмотрев на себя, удивилась, что голова до сих пор сидела у меня на плечах, а глаза не перечеркнуты крупными крестиками, как бывает у персонажей мультфильмов, которым крепко заехали по макушке.

Боковым зрением я уловила какое-то движение. На другую сторону парковки медленно въехал мальчик на велосипеде. Первой моей мыслью было: что он здесь делает в такую пору, один? Но когда он подъехал ближе, я оцепенела. Это был сын Эрика Петерсона Айзек.

На нем были сине-оранжевая ветровка и линялые джинсы. Выписывая неровные круги по асфальту, он приближался к моему такси. Я его узнала почти сразу, но, не веря своим глазам, еще раз внимательно всмотрелась в фотографию. Да, это был он. В магазине Эрик исчез где-то между полками. А снаружи, футах в двадцати, его умерший сын катался на велосипеде.

Я открыла дверцу и собралась выйти из машины. Мальчик резко остановился и поставил ноги на землю, чтобы сохранить равновесие. Он посмотрел на меня и покачал головой: не двигайся. Я осталась там, где была, и он медленно подъехал к машине.

— Там мой папа. — У него был высокий, приятный голос. Он слегка шепелявил.

— Знаю.

— Он хороший, правда?

— Он… Он тебя очень любит.

— Конечно. Все время говорит со мной. Но я не могу ему ответить. Это запрещено.

— Можно, я ему скажу, что ты здесь?

— Нет. Все равно он меня не увидит. Только вы. Помните, вы уже видели меня раньше. Когда ехали в другую сторону, а я гнал рядом с вами. Довольно долго. Я быстро езжу для своих лет.

Он был так уверен в себе, этот десятилетний говорун, выехавший ночью прокатиться на велосипеде и проверявший, не смотрит ли кто. У меня сжалось сердце.

— Вы знаете Деклана? — спросил он. — Да.

Зеленый «порше» с ревом свернул на парковку и затормозил в нескольких футах от нас. Из машины вышла женщина в мужской шляпе. Глядя прямо перед собой, она направилась к входу в магазин.

— Женщины — камни для постройки дома, мужчины — палочки для разведения огня, который согревает дом.

Шум машины отвлек меня, и я не была уверена, что правильно расслышала его.

— Что ты сказал?

— Это сказал отец Деклана. Я насторожилась.

— Ты и его видел?

— Конечно. Они с Декланом все время вместе. Он это сказал сегодня, когда Деклан его спросил, в чем разница между мужчинами и женщинами. Разговор у них был о том, почему Деклан так никогда и не родился.

— Я вас вижу!

Из магазина вышел Эрик с бумажным пакетом в руках и оглянулся через плечо. Мальчик отступил назад — он был всего футах в двух от своего отца. Он проводил Эрика глазами, когда тот прошел мимо. Он вытянул руку и сделал вид, что прикоснулся к его плечу.