Читать книгу "Сироты - Роберт Бюттнер"

— Позаботься о нем, — попросил меня Ари.

— Конечно. Обязательно.

И с этими словами я усыновил железного сироту.

Ари расслабился, положив голову на жесткий камень. Сквозь слезы я наблюдал, как у него закрылись глаза.

Позади меня солдаты водружали антенну на прежнее место.

Когда я вернулся к рации, из нее уже трещал голос Мецгера:

— Джейсон?

— Уондер на связи, прием.

— Что там у вас происходит?

— Слишком много разного. Нам нужно все, что у тебя есть. Все, слышишь? По координатам, которые тебе сейчас передаст КОМАР.

— Джейсон…

Даже с орбиты через рацию я услышал что-то неладное в его голосе.

— Ну что там?

— У нас ничего нет. Компьютеры рухнули.

— Ну так наладь.

— Мы пытаемся. К следующей орбите…

— Забудь о следующей орбите! — Я вкратце рассказал ему, как обстоят дела.

— Эти координаты за пол-Ганимеда отсюда! — воскликнул он.

Я промолчал.

— Джейсон? Как она?

— Жива. Ранена, но жива.

— И ты действительно считаешь, что это слизнячье логово и есть наша главная мишень?

— Ари погиб за эту идею! — Времени на экивоки не оставалось. — Пигалица беременна.

Снова молчание.

— Ладно. Я обо всем позабочусь. Прощай, Джейсон.

После проведенной бок о бок жизни я совершенно точно знал, что он пытается мне сказать.

Я выронил микрофон, вышел в вечные сумерки и взглянул на небо. Там, на фоне красного диска Юпитера плыла серебристая крупинка — «Надежда». Вот от нее отделились и поползли в нашу сторону огоньки. Спасательные шлюпки. По приказу командира экипаж покидал корабль.

Лишь единственный пилот во всем мире мог в одиночку, без компьютеров, справиться с «Надеждой»; мог лежа на астрономической площадке и глядя на разворачивающийся под ним горизонт Ганимеда, рассчитывать и править курс так, чтобы за пол-орбиты опустить громыхающую громаду в милю длиной прямехонько на логово слизней.

Мецгер решил расстаться с жизнью там же, где обрел жену: под стеклянным, усеянным звездами куполом.

«Надежда» огненной полосой промчалась по небу. Когда она достигнет Слизнеграда, то превратится в огненный шар из расплавленного металла.

Вот она скрылась за горизонтом. Я затаил дыхание.

Сначала сверкнула вспышка, слепящая даже с другого конца планеты, и я рухнул ничком. Потом взрывная волна и сейсмические толчки сотрясли Ганимед.

Историки скажут, Мецгер погиб ради спасения человечества — и ошибутся. Мецгер пожертвовал собой, чтобы дать своей жене, нерожденному ребенку и всем нам, оставшимся на горе, возможность выжить.

Следующим утром ожил голограф. Джиб посылал сигналы, пока возвращался неровным курсом домой. Электронщики говорят, что взрыв, высвободивший его из пещеры со слизнями, поджарил микросхемы, однако я уверен: это он от горя.

Удар «Надежды» пробил оболочку Ганимеда; из недр планеты бесконечным огненным, шипящим фонтаном вырвались лава и жидкая вода. Вулканы окрасили небо над нами, семьюстами поселенцами в далеком, холодном, свободном от слизней мире, в красный цвет.

Мы установили связь с Землей. Нам сказали спасибо. Еще добавили, что благодарный мир наградил меня орденом Почета. Я распорядился, чтоб награду передали матери Вальтера Лоренсена.

Но это все произошло после. А в тот вечер, перед ночной бурей, мы с Говардом забрались на скалу над штаб-квартирой и осмотрели поле боя.

Говард уперся в бок перевязанной рукой.

— В конечном итоге не в технологии, выходит, дело. Солдаты, имевшие выбор, выжить или умереть за других, столкнулись с идеальными солдатами, которые шли на смерть не раздумывая. Мы должны были проиграть. А победили.

Равнина и гора под нами чернели от мертвых слизней. Там же лежали и девять тысяч сирот, преодолевших триста миллионов миль и обретших вечный приют на Ганимеде. Землю у подножия горы усыпали обломки корабля, который вела Пух, и мне чудилось, я могу разглядеть отсюда ее могилу.

— Победили? — Я покачал головой. — Лорд Веллингтон разбил Наполеона при Ватерлоо. Так он сказал: «Нет ничего печальней проигранной битвы, кроме битвы выигранной».

Я сел на холодные камни Ганимеда, уперся локтями в колени и зарыдал.

37

В корабле, заходящим на временную орбиту над базой ООН «Ганимед», я провожу рукой по вибрирующей раме иллюминатора. Так свыкся с вибрацией корабля, что замечаю ее, только когда есть время на раздумья. Как сейчас.

Как не похожи на «Надежду» крейсера класса «Мецгер»! Четыре других крейсера вращаются вместе с нами на расстоянии десяти миль друг от друга, поблескивая серебром в черном бархате космоса. Стофутовые портовые баржи снуют между ними, будто муравьи по деревьям. Одни только двигатели на антивеществе у крейсера размером с пол-«Надежды».

Сила тяготения на новых крейсерах больше; значит, можно принимать настоящий душ, а не годами вытираться мокрой губкой. Агрономы выращивают гидропонные фрукты и овощи — нам, солдатам, на стол, а не только самогон гнать. Но лучше всего то, что межпланетные двигатели на антивеществе доставляют нас сюда вдвое быстрее. После десятилетий поисков подстегнутое войной человечество перепрыгнуло с химических ракетных двигателей мимо ядерных и плазменных прямиком на антивещественные. Мецгер гордился бы кораблями, получившими его имя.

Даже с нашей орбиты на Ганимеде видны зеленые полосы. Потоки лавы и воды, высвобожденные «Надеждой» из недр планеты, продолжаются по сей день. Когда-то метеориты сотворили подобное с сестрой Ганимеда, Каллисто. Вулканы согрели Ганимед, выбросили в атмосферу кислород: его содержание в прошлом году составило половину земного и продолжает расти. А температура поднялась настолько, что агрономы-волшебники уже сажают растения. Пока, правда, только примитивные мхи да лишайники.

Да, что ни говори, а вместе со смертью и разрушением война принесла на Ганимед жизнь. Война вынудила человека отправиться за Луну — и дальше к звездам, куда мы иначе веками не смели бы сунуться. Как ни страшна была цена, это факт.

Я отступаю от иллюминатора обратно в свою каюту. Хорошо быть командиром: у меня, как у командующего дивизии, даже есть собственное дерево. Карликовое можжевеловое деревце в фут высотой. Зато живое, зеленое и все мое.

Рядом с деревом сидит шестиногий мячик. Я покривил душой: каюта не полностью моя, я делю ее с Джибом. Взрыв повредил ему микросхемы, и его, устаревшего робота серии «Джи», разминировали и списали на хлам. Я его выкупил. К роботу, конечно, неприменимо слово личность, но с ним я будто бы каждый день встречаю Ари.