Читать книгу "13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины - Никита Сомов"

Несмотря на сдержанность королевы в манерах и речи, было видно, что я произвел на нее хорошее впечатление. В первую очередь тем, что старался не врать и говорить с позиций практика. Ни слова о великой любви, чисто прагматичный союз во имя взаимной выгоды. Прося руки Луизы, я одновременно предлагал обширные заказы для английской промышленности. России было нужно многое из того, что Великобритания делала лучше всех в мире: оборудование для верфей, сталелитейных заводов и много другого. Конечно, упор был сделан на оборудование, но и готовой продукции я заказывал немало: паровозы, станки, котлы, машины и прочее.

Итог разговора не заставил себя ждать. Когда объявили полонез, моей парой, начинавшей танец, стала Луиза. В жизни она оказалась куда милее, чем на портретах придворных живописцев и черно-белых фотографиях. Худенькая, стройная как тростинка, она будила в любом мужчине чувство бесконечной нежности и желание защитить. Красотой она не блистала, однако это было прелестное и невинное, совсем юное еще создание, не испорченное еще к тому же двором и светским обществом. И в этом была свое, особенное очарование. Я помню, как трогательно затрепетала она, когда я заговорил с ней. Как мимолетно вспыхнула, когда я целовал ее ручку. Как мило краснела, когда я вел ее в танце… Однако я так и не мог до конца привыкнуть в мысли, что эта угловатая девушка-подросток, почти ребенок, вскорости станет моей женой. Полонез сменил медленный вальс, мы кружили по залу, смотря друг на друга и не решаясь начать разговор. В танце я вел ее отстраненно, на вытянутой руке. Луиза, видимо, почувствовала что-то и как-то жалобно, по-детски трогательно посмотрела на меня снизу вверх. Ее кроткие карие глаза напомнили мне олененка Бэмби, мультфильм про которого я смотрел в далекой юности. На сердце потеплело. Спохватившись и отбросив на время посторонние мысли, я принялся сглаживать невольное впечатление своей небрежной холодности. Что, впрочем, с легкостью мне удалось. Внешность я имел весьма привлекательную и, хотя так и не озаботился тем, чтобы привести себя в должную физическую форму, выглядел стройным и подтянутым. Танцевал я тоже превосходно. Да и с обаянием и чувством юмора никаких проблем у меня не наблюдалось, и вскоре моя принцесса заливалась звонким смехом, слушая выдаваемые мной шутки.

— Ах, вы не знаете, что за дураки эти поляки, несравненная вы моя красавица, — наклонившись к ее ушку, прошептал я ей. — Это просто непостижимо, что бы с ними было, если бы не русская о них забота!

— Oh Prince, you are so interesting companion. Could you tell me anything more?[32]— отвечала она, доверчиво глядя мне в глаза.

— Сам я не видел, однако мой генерал Муравьев рассказывал мне презабавную историю про то, как, умирая, старый поляк завещал своим детям похоронить его в море. И что же вы думаете, ненаглядная моя Луиза? — увлек ее внимание я. — Все три сына захлебнулись, копая могилу на дне!

— О, ваш черный юмор неподражаем, — залившись веселым смехом, отвечала не сводившая с меня глаз Луиза.

* * *

Я метался по отведенным мне комнатам, до боли сжимая кулаки. Этот относительно недолгий разговор вызвал во мне бурю негодования. Нет, конечно же, в лицо мне никто не хамил. Еще чего не хватало! Никто даже мне не перечил. Совсем, ну ни капелечки не перечил. Просто все мои вполне конкретные и, казалось бы, разумные предложения ненавязчиво, деликатно, но в то же время весьма твердо отклонялись. Да, стоит признаться — переговорщик из меня никакой. Хреновый, я бы даже сказал, переговорщик.

Но негодованье мое было вызвано другим. А именно тонким, едва заметным, но все же вполне явственным пренебрежением, даже презреньем, скорее не ко мне, а к моей стране… Я зло усмехнулся, переносясь воспоминаниями в разгар своего недавнего разговора.

— К сожалению, это совершенно невозможно, потому как прямо противоречит интересам Британской короны, — с сожалеющей улыбкой, как бы говорящей о моем слабоумии, ответил на мое откровенное и, я бы сказал, весьма щедрое предложение министр граф Джон Рассел.

— Неужели противоречит? Что-то я этого не заметил! — вспыхнул я, раздражаясь, но тут же взял себя в руки.

— Ну как же. Разве вы не видите, что в вашем варианте русско-британская граница пройдет совсем неподалеку от Индии, нарушая интересы наших торговцев в Бухаре? Кроме того, нам, как политикам, необходимо принимать во внимание даже гипотетическую угрозу, — демонстрируя столь «искреннее» расстройство, что у меня сводило зубы от этой фальши, снова отвечал мне граф.

— Но ведь граница будет проходить по гористой и пустынной местности. Нет ни малейшего шанса провести там сколь-нибудь значительные войска! — не терял надежды переубедить упрямого министра, с милым видом сидящего напротив меня и попыхивающего трубкой.

— Вот видите, вы уже рассматривали эту возможность, тем самым косвенно подтвердив ту самую гипотетическую возможность, — выпуская струйку дыма в сторону, улыбнулся мне Рассел. — Мне искренне жаль, но ваше предложение кажется нам невозможным, — он поудобнее уселся в кресле, предварительно пошевелив кочергой красные угли в камине, как бы намекая, что ему-то от меня ничего не надо.

Я тоже замолчал — собирался с мыслями. Вот уел так уел. Мало ему, что мы не будем иметь никаких претензий на Тибет, так мы уже до того доторговались, что половина русского в моей истории Туркестана как бы переходила в руки Британии, а министра как заклинило. Не удовлетворяет интересам Британской короны, и все тут.

— Что вы предлагаете? — протягивая графу карандаш, спросил я. — Расскажите, уж сделайте милость, — прибавил я на грани грубости.

Министр словно только того и ждал — одним махом очертил на карте новую границу. Единым движением руки отторг от России Хиву, Бухару и Кокандское ханство и с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Вот если бы вы поступились этими незначительными территориями, тогда мы бы, конечно, всячески способствовали нашей дальнейшей дружбе и взаимопониманию в этом вопросе.

— Но ведь это же… Это же совершенно невозможно! — я замолчал, задохнувшись от такой откровенной наглости. Он что, издевается? Ведь он банально предлагает уступить нам весь, еще не захваченный нашими войсками Туркестан!

— Как же, как же! — делано всплеснул руками Рассел. — А Илимский край, а западный и часть южного берега Каспия?

Ага, один даст нам проблемы с Китаем из-за одной только плодородной долины, а другой вгонит в гроб бог весть сколько народа своим гиблым климатом. А в обмен мы отдаем британцам почти наши Хиву, Бухару, Коканд, да и от Тибета отказываемся… Он что, совсем охренел? Я посмотрел на его хитрую рожу (язык не поворачивается назвать ее лицом) и все понял. У него нет ни малейшего желания договариваться. Британию полностью устраивает текущее развитие Большой Игры и то, в какой степени Россия ею увлечена. Ну что ж…

— Простите, но это уже противоречит интересам короны Российской, — призвав на помощь всю свою выдержку и хорошие манеры, мягко и с улыбкой ответил я. — Очень жаль, что у нас не получилось договориться по этому вопросу.