Читать книгу "Охотники на русалок - Галина Куликова"

Зинченко как заместитель начальника УВД курировал делоохотника на русалок, сексуального маньяка Ширинкина, которого Баратынскийоднажды обезвредил и передал в руки милиции. За удачно проведенную операциюЗинченко получил благодарность начальства и денежную премию, поэтому былрасположен к Вадиму дружески.

Узнав, что именно интересует Вадима, майор поскучнел, однакокое-что все-таки рассказал.

– Странная история. Ну, утопился человек. Всякое бывает.Правда, покойник записку оставил, где указывает на племянницу – она деньгиукрала.

– Какие деньги? – оторопел Вадим, понимая, что Маринавляпалась в очень нехорошую историю.

– Избуцкий свое поместье продал. Его дом поместьем называли,ты в курсе? Лакомый кусочек, лучший на всем озере. Вчера она деньги за негополучила. Представляешь, какая сумма была? Так вот, денег нигде не нашли.Сейчас полковник у себя в кабинете из девчонки этой, племянницы Избуцкого, душувытрясает.

– Почему сам начальник УВД этим занимается?

– Если бы кто другой утопился, так дело закрыли быпо-быстрому – кому хочется возиться, проблем разве мало? Но Карпачев всем вжизни Избуцкому обязан. Если бы не мэр, сидел бы Петя и по сей день начальникомрайонного отделения. Теперь будет мстить за погибшего благодетеля.

– Ее задержат, племянницу?

– Скорее всего, отпустят под подписку. На основании чего еезадерживать? Прямых улик против нее пока нет, только подозрения.

– А записка?

– С запиской еще разобраться надо. Экспертизу провести, онли ее писал.

– То есть это может быть не самоубийство, а убийство?Рассматривается такая версия?

– Про версии не знаю, спроси у следователя. Если он захочетс тобой поболтать об этом деле. Вообще, будет долгая история. Тела не нашли,денег не нашли. Еще нужно заключение врачей, вдруг Избуцкий в маразме пребывалили страдал шизофренией. Кстати, последний год, когда он был мэром, про негоразное говорили. Иногда бывал неадекватен. Такой, знаешь, может покончить ссобой от чего угодно. Посмотрит «Спокойной ночи, малыши!», расстроится, чтоХрюша ему ручкой не помахал, и утопится. Вообще, по 110-й трудно посадитьчеловека, особенно если хороший адвокат попадется. Думаю, Карпачев попугаетплемянницу Избуцкого да и отпустит. Пока он ей ничего предъявить не может.

– Я правильно понял – в записке какие-то прямые обвинения?

– Извини, дорогой, вот этого не могу тебе сказать. Сампонимаешь – идет следствие. Записка подобного рода – документ скользкий ипротиворечивый. У судей тоже разное к таким запискам отношение. Ну, пока!Встретишь еще маньяка – тащи сюда. Мы не откажемся!

После этого разговора Вадим еще около часа просидел подсерыми стенами УВД на лавочке, поджидая Марину. Наконец она появилась. Цветлица у нее был землистым, однако глаза блестели, а на лице читалась решимость иготовность к борьбе.

Увидев Вадима, который шагнул навстречу, она радостновзвизгнула и, подбежав к нему, уткнулась лицом ему в грудь. Он обхватил ееобеими руками, и Марина невнятно прогудела ему в рубашку:

– Как я счастлива, что ты здесь.

– А уж как я счастлив, – пробормотал он, решив, чтосейчас не самый лучший момент проявлять чувства. – Пойдем отсюда. Тычего-нибудь хочешь? Может, проголодалась?

– Пить! Умираю, как хочу пить. Пойдем присядем куда-нибудь.

– Они тебе не давали воды? – напрягся Баратынский, ужеготовый бежать обратно и крушить застенок, где людей пытают жаждой.

– Нет, почему же. Но это казенная вода! Мне ее принесли вграненом стакане: наверняка из-под крана.

– Если из-под крана, то ты выживешь, – пообещалВадим. – Смотри, вон теремок какой-то виднеется, там посидим, и ты мненаконец расскажешь все толком.

Выслушав рассказ Марины, который она прерывала лишь длятого, чтобы заказать очередной стакан сока, Баратынский нахмурился:

– Очень странное происшествие! Значит, глава УВД лично имзанялся?

– Карпачев сказал, что дело будет под его личным контролем.Пытался жать на меня, стращал ответственностью. Там по статье положено до пятилет, если я правильно поняла следователя. И это только доведение досамоубийства. А если еще и кража денег – совсем плохо. Кстати, следовательвполне вменяемый, только ужасно занудный. А этот дядин ставленник шумел, рычал,даже пару раз стукнул кулаком по столу. В общем, он считает меня виновной всмерти дяди.

– Виновного называет суд, пусть полковник не берет на себялишнее! – взорвался Вадим.

– Думаю, он просто хотел меня запугать.

– Мне о том же говорил его зам, пока я тебя дожидался.Скажи, а ты сама видела записку? Что там написано? О деньгах и вообще?

– Видела, случайно. Ханджар мне ее показал, а потом сразуоперативнику отдал. Честно говоря, отказываюсь понимать, что произошло с дядей.Впечатление такое, будто он взял и сошел с ума. Текст примерно следующий: «Всебыло ошибкой, родные меня предали, я обречен на одиночество и старость вбогадельне, перенести этого не могу, не надо было никого слушать, деньги отпродажи дома, которые должны были обеспечить мне достойную старость, пропали,так жить больше не могу и не хочу. Прощайте!»

– А что-то вроде «в моей смерти прошу никого не винить»?

– Как видишь, все наоборот. Странно, что он еще мое имябольшими буквами там не указал.

– Погоди, но ведь в записке нет ни слова про тебя, значит,обвинение не стоит выеденного яйца, – обрадовался Баратынский.

– Зато там сказано – родные предали. А кто родные? Я и мама.Других у него нет. А еще он написал, что пропали деньги. Деньги, если помнишь,я получала по доверенности. Кстати, имей в виду – этот вопрос не обсуждался, нотеоретически можешь пойти свидетелем.

– Плевать, говори дальше.

– Получается, дядя мне доверил, а я их украла.

– Слушай, я тогда не спросил. Там ведь много было?

– Полтора миллиона долларов.

– Ого! – присвистнул Вадим.

– Правда, расписалась я у Потапова за десять миллионоврублей.

– В пять раз меньше, – прикинул Вадим. – Понятно,все шустрят ребята. И где эти деньги?

– Дядя при мне их в сейф спрятал. Однако следовательутверждает, что сейф не был заперт на замок. И оказался абсолютно пуст, неосталось даже документов, которые там хранились.

– Так какую сумму они ищут? Как ты им все объяснила?

– Да никак. Следователь спросил, знаю ли я о деньгах запроданный дом. Какой смысл мне было отпираться? Рассказала, как ездила подядиной просьбе получать деньги за дом и участок. Конкретная сумма в записке неназвана, поэтому я сказала, что расписалась за десять миллионов. Мне ихпринесли упакованными, и я, не считая, положила в сумку и привезла дяде.