Читать книгу "В глуби веков - Любовь Воронкова"

Птолемей чувствовал себя обманутым. Он всю дорогу, мчась сюда, обдумывал, как бы ему захватить и Датаферна и Спитамена. Особенно Спитамена. Это было бы крупным успехом. Но хитрый Спитамен разгадал его замысел!

Приказ Александра пришел в пути, когда Птолемей, взяв Бесса, двигался обратно. Царь велел поставить Бесса справа от дороги, по которой пойдет войско. Он велел сорвать с Бесса все одежды — пусть этот царь Артаксеркс стоит голый, в цепях и ошейнике, перед глазами всей армии и служит посмешищем. Пусть знают все, как кончают жизнь изменники, убивающие своих царей!

Прошел сильный ливень, остатки жидкого снега смыло, и сразу потоки теплого солнца хлынули на отдохнувшую землю. Дул тугой влажный ветер, вздымая короткие хламиды македонян. Отряд стоял справа от дороги, чуть углубившись в долину. А у самой дороги стоял голый Бесс. Ошейник и цепи тускло светились на его желтом жилистом теле. Черный горящий взгляд неотрывно сверлил дымку испарений, в которой исчезала дорога.

Медленно идут часы, как вода в арыке. Бесс не знает, сколько прошло времени. Да, времени для него вообще нет. Есть ожидание. Он не знает, сколько ему еще стоять здесь, под ветром, под солнцем, под неутихающими насмешками македонян, которых эти насмешки развлекают и помогают коротать время. Македоняне разжигают костры, что-то едят. Бесса это не касается — он по ту сторону обыденной жизни. Он ждет Александра. За все время он выпил только кружку тепловатой воды, поданной из жалости.

Наконец, уже к вечеру, сквозь серебристую дымку долины засветились длинные огни копий, обозначились ряды конницы, блестящая оправа щитов, гребни шлемов. Глухой топот коней заполнил долину. Шло войско.

Бесс выпрямился, вытянул шею. Сейчас он увидит Александра и Александр увидит его, царя Артаксеркса, Ахеменида, царя всех стран и народов. Он избавит Бесса от этой муки, он сам — царь, он не позволит так унижать царский сан!

Конница шумно шла мимо, не замедляя хода. Всадники глядели на Бесса из-под шлемов — изумление, выкрики, смех…

Пошла походным строем фаланга — и опять выкрики и глумление. Бесс уже почти не слышал их, его страдание достигло предела. Он все еще ждал Александра и все еще надеялся на его защиту. Но вот вдали возникло облачко пыли. Оно быстро приближалось. Засверкали доспехи. Впереди своей свиты вдоль войска, по свободному правому краю дороги, мчался на боевой колеснице Александр.

Увидев Бесса, царь круто остановил колесницу. Бесс собирался грозно упрекать Александра, напомнить, что он — Ахеменид, потомок царя Кира. Но встретился взглядом с его ледяными глазами, полными ненависти, и у него отнялся язык.

— Почему ты, Бесс, так жестоко поступил с Дарием? — спросил Александр. — Он был твоим родственником и благодетелем, и он был твоим царем! Почему же ты арестовал его, заковал его в цепи, а потом и убил?

— Не один я убил его, — жалобно ответил Бесс, — так решила вся его свита. Мы хотели заслужить твое помилование!..

— Помилования не будет, — прервал его Александр.

— Вспомни! — закричал Бесс. — Вспомни, что я — Ахеменид!..

— Дарий тоже был Ахеменидом, а ты убил его. — И, больше не взглянув на Бесса, Александр отдал короткое приказание: — Бичевать. И казнить.

Колесница с грохотом помчалась дальше. Слова приказа ударили, как молния, — у Бесса подкосились колени.

Было так, как приказал Александр. Глашатай объявил войскам о преступлении Бесса. Бесса бичевали, а потом отослали в Бактры и там казнили его.

Александр не прощал цареубийц.

ВОЛЬНОЛЮБИВАЯ СТРАНА

В Мараканды[48] Александр вступил весной. Зеравшанская долина встретила измученных людей теплом и светлой тишиной.

— Мне говорили, что эта долина прекрасна, — сказал Александр, — но я вижу, что она еще прекраснее, чем я думал.

Грозные горы отошли назад. Воины с суеверным страхом оглядывались на них. Вблизи желтые. За желтыми — лиловые. За лиловыми — острый конус белой вершины и черные тени ущелий, уходящих вниз. Люди не верили себе, что были там и что вырвались из этого страшного царства мрака, холода, зловещих видений и таинственных голосов, окликавших их… Полководец Кратер, который всегда шел вместе со своими отрядами, подшучивал над ними:

— Камни падают в пропасть, а вы вздрагиваете, как дети!

Но воины были уверены, что они идут где-то близко от входа в подземное царство и что голоса погибших в боях окликают их.

Долина, в которую вступили македоняне, вся светилась молодой зеленью. Широко разлившаяся река сверкала под солнцем; ее блеск сквозил среди цветущих садов. Эту веселую реку, которая сопровождала их от самых гор и уходила далеко в равнину, македоняне назвали Политимет, хотя у нее было свое древнее имя, данное жителями этой страны. Они называли ее Зеравшан.

Посреди зеленых рощ и розовых садов на холме возвышалась желтая двойная стена города, сложенная из крупных сырцовых кирпичей. Это были Мараканды.

Армия, сминая и затаптывая по пути высокие свежие травы и молодые посевы, хлынула к Маракандам. Город открыл ворота. Армия остановилась на отдых. Отдышались, отогрелись, отоспались, запаслись провиантом, откормили коней. Наступило лето, пожухли свежие травы, Политимет вошла в свое русло.

Из этой долины уходить не хотелось. Но отряды Спитамена, усиленные отрядами скифов, росли, пополнялись бактрийцами и другими племенами, ютившимися в горах. Пока не пойман Спитамен и не разбито его войско, успокоиться было нельзя.

Македоняне с сожалением покинули Мараканды. Они вышли к какой-то неизвестной реке. Коричневая вода широко бурлила среди серебристо-серой гальки своих берегов. У реки остановились с недоумением. Александр приказал позвать своих географов и землемеров:

— Что это за река?

— Это, судя по всему, река Танаис[49], — посовещавшись, сказали географы.

— Варвары называют эту реку Орксантом, — возразили землемеры, которым приходилось общаться с местными жителями, — а иные зовут ее Яксарт[50].

В стране, куда из Эллады нет дорог, все неизвестно, все незнакомо.

— Значит, не об этом Танаисе говорит Геродот? — усомнился Александр. — Танаис, о котором он пишет, вытекает из большого озера и впадает в Меотиду…

Географы настаивали:

— Значит, тот другой Танаис. А это — наш Танаис. Он проходит границей между Азией и Европой.

— Где мы находимся? — спросил Александр. — Перестаньте спорить и скажите толком: в какой точке Ойкумены мы находимся?

Землемеры и географы снова заспорили, и ни один из них не мог точно ответить на этот вопрос.