Читать книгу "Орел стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл"

Ноулз ухмыльнулся.

— Есть, сэр.

— Сколько у вас людей?

— Двадцать, сэр, не считая стрелков.

— Отлично! Тогда за дело!

Шарп направился к вершине холма. Он велел стрелкам выдвинуться вперед, а сам подождал Ноул-за и его людей. Затем махнул саблей направо и налево:

— Стрелковым маршем! Потом переходите на шаг. Мы не станем атаковать основные силы французов, нам нужно отсечь фланги, которые прикрывают стрелки.

В свете костров штыки казались красными, шеренга медленно двигалась вперед, но вражеский авангард исчез. Шарп остановил солдат в ста ярдах от колонны французов и приказал залечь. Неприятелю ничего не оставалось делать, как наслаждаться демонстрацией мастерства английской пехоты. Французы добрались почти до самого конца холма, но здесь их остановил батальон, который успел подняться к вершине, занять выгодную позицию и стать для врага непреодолимым барьером. Англичане построились в несколько шеренг и встречали противника четкими, меткими залпами. Все было проделано по высшим законам военного искусства. Никакая пехота не смогла бы прорвать оборону британцев. Шомпола синхронно поднимались в воздух, одна за другой стреляли роты, мушкетный огонь на таком расстоянии наносил врагу колоссальный урон. Колонна французов дрогнула. После каждого залпа падал на землю передовой отряд наступающих. Командиры попытались перестроить солдат, но было уже поздно. Задние ряды колонны не хотели идти вперед под страшный свинцовый ливень — а англичане стреляли с холодной, механической точностью. Синие мундиры сломали строй и начали группами разбегаться в темноту. Конный английский офицер заметил это и поднял саблю, раздался победный клич, и красные ряды британцев с примкнутыми штыками устремились вперед. Битва закончилась так же стремительно, как и началась. Французы отступили, побежали, поспешно перебираясь через трупы своих товарищей. Сражение, которое началось столь успешно — атакующим почти удалось захватить Меделинский холм, — обернулось поражением, помощь так и не пришла, а французский полковник был вынужден выводить своих людей из-под смертоносного мушкетного огня английской пехоты.

Шарп сидел у костра и вытирал испачканный кровью клинок о мундир мертвого французского солдата. Пришло время собирать мертвых и считать живых. Он хотел, чтобы Гиббонс беспокоился о судьбе Берри, чтобы он испугался. Шарп вспомнил о том, как покончил со своим врагом, и его снова охватило возбуждение. Колокола в городе пробили полночь, и он представил себе лежащую в постели девушку, тусклый свет свечей и ее комнату. Думает ли о нем Жозефина?

Рядом присел Харпер, лицо которого почернело от порохового дыма, и протянул Ричарду бутылку спиртного.

— Поспите немного, сэр. Вам это необходимо. — По лицу Харпера пробежала мимолетная усмешка. — Завтра нам предстоит выполнить обещание.

Шарп поднял бутылку, словно хотел произнести тост.

— Полтора обещания, сержант. Полтора.

Глава двадцать первая

Ночь была короткой и очень беспокойной. Отбив атаку французов, британцы собрали раненых, а потом, в тусклом свете костров, разыскали и сложили вместе убитых, которых смогли найти. Батальоны, раньше считавшие, что находятся в безопасности на воображаемой второй линии обороны, теперь расставили посты, и ночную тишину то и дело разрывали мушкетные выстрелы — часовые нервничали, им все время казалось, что новые колонны французов пошли в наступление. В два часа ночи раздался сигнал трубы, снова запылали костры, и голодные, замерзшие солдаты собрались у огня, прислушиваясь к далекому зову французских трубачей.

В половине четвертого, когда серебристый свет коснулся склонов Меделина, кто-то обнаружил тело Берри. Его отнесли к костру, возле которого Симмерсон в окружении своих офицеров пил обжигающе горячий чай. Гиббонс, потрясенный страшной раной, что изуродовала горло его приятеля, побледнел и бросил на Шарпа подозрительный взгляд. Тот заметил его сомнения и скривил лицо в улыбке, но лейтенант тут же отвернулся и приказал своему слуге собрать одеяла.

Симмерсон окинул офицеров исполненным важности взглядом.

— Лейтенант Берри погиб смертью героя, джентльмены, да, смертью героя.

Офицеры принялись бормотать подобающие случаю слова, хотя в данный момент гораздо больше, чем смерть толстяка лейтенанта, их волновала проблема завтрака и того, что ждет батальон всего через несколько часов. Они довольно равнодушно наблюдали за тем, как с тела сняли все ценности, а потом положили его в кучу, рядом с другими мертвецами, которых похоронят, прежде чем взойдет солнце. Никому не показалось странным, что тело Берри нашли так далеко от остальных. Ночь была сумасшедшей, рассказывали о том, как немецкий легион столкнулся у подножия Меделина с другой колонной атакующих французов, что целые отряды скрылись в темноте и смешались с британцами, оказавшись внутри их позиций. Бее пришли к единодушному мнению, что Берри встретился с одним из таких отрядов.

К четырем часам армия заняла оборонительные рубежи. Бригада Хилла расположилась на Меделине, бригадные майоры поставили батальоны за гребнем холма так, чтобы их не видели французские артиллеристы. Южный Эссекский занял позицию на фланге, прикрывая немецкий легион и гвардейцев, которые должны были оборонять плоскую равнину между Меделинским холмом и Паджаром.

Шарп бросил взгляд на город, окутанный дымкой, и уже в который раз подумал о Жозефине. Он с нетерпением ждал начала сражения, чтобы поскорее увести свою роту легких пехотинцев подальше от Симмерсона, туда, где будет образована первая линия стрелковой цепи, в скрытой туманом долине реки Портина. Он был удивлен тем, что Симмерсон ничего не сказал своим солдатам. Полковник просто сидел на белой лошади и с тоской смотрел на французские костры, а над теми поднимался дым и, переплетаясь с лучами утреннего солнца, рисовал в небе причудливый, изысканный узор. Симмерсон, как и обычно, не обращал внимания на Шарпа, словно тот был мелким неудобством, которое исчезнет из жизни полковника в тот момент, когда его письмо придет в Лондон. Гиббонс находился рядом с Симмерсоном, и Шарпу неожиданно пришло в голову, что оба смертельно напуганы. Тут же одиноко и печально повисло пропитанное утренней влагой полотнище единственного полкового знамени — напоминание о позоре батальона. Симмерсон не имел ни малейшего представления о том, что такое настоящая война, и, напряженно вглядываясь в туман, пытался понять, кто же выйдет из-за скрывающей Портину белой завесы.

От исхода этого сражения зависело не только будущее Шарпа. Если батальон опять постигнет неудача, он навсегда останется резервным и постепенно прекратит свое существование, став жертвой бесконечной череды болезней и смертей. Сэру Генри конечно же ничего не сделается. Он отправится домой, в свое поместье, займет подобающее его положению место в парламенте, станет записным специалистом по проблемам войны, а солдаты с презрением будут вспоминать имена Симмерсона и Южного Эссекского.

Шарп ухмыльнулся про себя: забавно, что сегодня Симмерсон нуждается в стрелках гораздо больше, чем Шарп — в полковнике.