Читать книгу "Операция «Прикрытие» - Степан Кулик"

— Давай, Степаныч. Целоваться не будем…

— А со мной, товарищ майор, не хотите поцеловаться? — отчаянно хорохорясь, спросила Лейла.

— Еще как хочу… — Корнеев обвел рукой разведчиков. — И можешь поверить, в этом желании я не одинок… Вот только неловко с небритой физией к такой красавице соваться. Домой вернемся, тогда и расцелую. Ох, как расцелую.

— Все вы только обещать горазды… — натужно улыбнулась девушка, а потом прибавила тихо и искренне: — Удачи вам, ребята. И пожалуйста, останьтесь живыми. А за поцелуями, обещаю, дело не станет…

Глава девятнадцатая

Пустое ведро стояло метрах в семи от трупа и сулило группе большие и скорые неприятности. Вплоть до срыва задания.

— Как же это мы с тобой так опростоволосились, Кузьмич? — пробормотал Малышев. — Ведь его вскоре хватятся. Судя по всему, фриц за водой вышел.

— Кто ж мог знать, командир? Я думал, он «до ветра» собрался. Видишь, где он ведро оставил.

— Брезгливый, гад… — ругнулся капитан. — Ну что ж. По моим прикидкам, минут десять у нас есть, а потом начнется: раз, два, три, четыре, пять… я иду искать. Ждем здесь или работаем на упреждение?

— Давай поглядим на них поближе, — предложил старшина. — Отойти и укрыться мы всегда успеем.

Разведчики осторожно прокрались к самой опушке и замерли буквально в нескольких шагах от строений. Рассвело уже достаточно, чтоб различить легкий дым, поднимающийся вверх над дымоходом.

— Глянь, командир, — кивком и глазами указал на него Кузьмич.

— Угу, — согласился Малышев. — Хороший день будет. Солнечный. Летный…

— Я не о том. Если наши расчеты верны, то немцев было восемь. Двое у самолета. Двое — спят. Один мертв. Один куховарит и плиту не бросит. Для поисков водоноса остается только еще двое…

— Если водонос и кашевар не один и тот же.

— Ну пусть трое. Чуть сложнее… Придется двигаться быстрее, чтоб не нашуметь. И только… А если они вместе в лес сунутся… — Кузьмич даже договаривать не стал, чтоб не спугнуть столь идеальный шанс.

Дверь в дом открылась и на пороге возникла фигура немца в белом чепчике и таком же опрятном фартуке поверх форменной одежды. Некоторое время повар глядел по сторонам, потом прикрыл дверь, чтоб не потревожить сон отдыхающего офицера летчика, и в меру громко окликнул пропавшего товарища.

— Эй, Ганс?! Где тебя черти носят?! Мне вода нужна.

Подождал немного, почесывая пятерней в пазухе, потом повторил с насмешкой:

— Ганс?! Ты же не ртом это делаешь, отозваться можешь?! Или хочешь, чтобы Отто Рондельман тебя лично позвал?! Смотри, доиграешься… Голодный шарфюрер за полчаса до завтрака самый страшный зверь в округе… А он на тебя еще с прошлого раза зуб имеет.

Но все его увещевания были напрасными, товарищ не отзывался.

— Ну как хочешь… Я иду докладывать… — давая неразумному солдату Гансу шанс одуматься, повар выждал еще минуту, потом выразительно пожал плечами, — мол, «каждый сам кует свою судьбу», — и нырнул обратно в дом.

Странно, дверь вроде осталась неприкрытой, а звук раздался такой, словно солдат со всей силы хлопнул створкой о косяк.

Капитан Малышев удивленно взглянул на старшину Телегина, но, похоже, Кузьмич ничего странного не заметил. Почудилось, что ли?

Некоторое время не происходило ничего интересного, а потом дверь распахнулась значительно живее, и во двор вышел другой немец. Тусклый рассвет еще не позволял разглядеть знаки различия на его петлицах и погонах, но судя по поведению, это и был тот самый злобный шарфюрер.

— Эсэсман Штрудель… твою мать! — Похоже, во всех армиях мира унтер-офицеры разговаривали с нерадивыми солдатами на языке, одинаково богатом по употребляемым в отношении их родни эпитетам и общей колоритности. — Если ты… сейчас же не появишься с водой, я тебя… скотина!

Зато те же фельдфебели и сержанты, хоть и ведут себя нагло и бесцеремонно, будучи свято уверенными, что для их подчиненных такой язык доходчив даже лучше, чем параграфы Устава, дураками не бывают. Иначе, не имея специального военного образования, они не смогли бы выделиться на фоне общей массы серо-бурых шинелей. Вот и Отто Рондельман, выкрикнув в сторону леса еще парочку ругательств, быстро сообразил, что упомянутый Ганс Штрудель не стал бы так глупо подставляться под разнос. А значит, с ним что-то случилось.

Шарфюрер расстегнул кобуру и громко крикнул:

— Караул, в ружье!

— Жаль, что…

Что именно было жаль капитану Малышеву, так и осталось неизвестным. Громкий зуммер полевого телефона, раздавшийся в доме, сбил его с мысли. Собственно, как и шарфюрера. Рондельман вздрогнул, круто развернулся и опрометью бросился в дом.

— Объект «Сторожка». Шарфюрер Рондельман у аппарата… — еле слышно, но вполне различимо донеслось из-за неплотно прикрытой двери.

— …

— Так точно, господин оберштурмбанфюрер!

— …

«Подполковник, говоришь? Уж не господин ли Штейнглиц? Что ж, если он нас тут лично встречает, значит, мы не мимо кассы… И это приятно», — подумал Малышев.

— Никак нет, господин оберштурмбанфюрер! — тем временем продолжал отвечать на вопросы начальства шарфюрер.

— …

«А заодно, по крайней мере, становится понятно, почему все так вопиюще безграмотно организовано. Господин гениальный контрразведчик явно из семейства высоколобой штабной аристократии. Мнящий себя непревзойденным стратегом и с барской небрежностью поглядывающий на тактические вопросы. Считает главным свой непревзойденный замысел, а остальное — должно как бы само собой приложиться. А сам-то господин оберштурмбанфюрер небось и дня в войсках не прослужил. Вот и прокатывается там, где любой армейский лейтенант не допустил бы оплошности… Гладко было на бумаге, да нарвались на овраги. Так что не обессудьте, господин подполковник, но с таким подходом к службе не бывать тебе полным штандартенфюрером».

— Так точно. Все в полном порядке, господин оберштурмбанфюрер! Никаких происшествий не случилось…

— Ну гут так гут… — проворчал себе под нос Малышев. — Никто тебя, старина Отто, за язык не тянул. Сам сказал. А за базар отвечать надо…

— Будет исполнено, господин оберштурмбанфюрер! Есть готовность номер ноль! Хайль Гитлер!

— Ну все, Кузьмич, упустили мы момент. Сейчас птички упорхнут из клетки. Придется их теперь по одной вылавливать…

— Не упорхнут, командир, — сумрачно буркнул старшина. — Глянь на поле.

Заинтригованный словами Телегина, капитан перевел взгляд и шепотом выругался.

От опушки, где стоял замаскированный самолет, какой-то фриц конвоировал… Сергея Колесникова. И хоть пилот шествовал не с поднятыми руками, ствол автомата, нацеленный ему в спину, четко обозначат теперешний статус советского летчика. А некоторая снисходительность конвоира к пленному объяснялась тем, что немца ввела в заблуждение форма разведчика. Его пока считали не врагом, а дезертиром. Но в военное время — это порой могло быть даже хуже.