Читать книгу "Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон"

В некотором смущении я обернулась в сторону задней двери,опасаясь показаться невежливой, но и не желая слышать от мамы ливень вопросовнасчет Дэвида.

– Мам, уже иду! – крикнула я и повернулась к Дженксу: –Проводишь его вместо меня?

– Не вопрос, Рэйчел. – Дженкс взлетел на уровень головы– провожать Дэвида в прихожую.

– Пока, Дэвид, – сказала я, и он помахал мне рукой,надевая шляпу.

Почему вечно все сваливается одновременно? Приход матушкибез предупреждения – идеальное завершение и без того идеального дня.

Мама стояла, сунув голову в холодильник. Из святилищадонесся стук захлопнутой входной двери.

– Ма, – сказала я, пытаясь говорить любезно. – Я оченьрада тебя видеть, но сейчас ведь рабочее время.

На миг я подумала о ванной – не лежат ли на сушильной машинемои трусы?

Мама выпрямилась, улыбаясь, выглянула из-за дверцыхолодильника. На ней были солнечные очки, и они странно смотрелись с соломеннойшляпой и сарафаном. Сарафаном? Она в сарафане? На улице же меньше двадцатиградусов[7]!

– Рэйчел! – Она все с той же улыбкой закрыла дверь иразвела руки. – Обними меня, милая.

Лихорадочно думая, я рассеянно обняла ее в ответ. Наверное,надо бы позвонить ее психотерапевту и проверить, что она ходит на сеансы. И ещечем-то странным от нее пахло. Отодвинувшись, я спросила:

– Что у тебя за духи? Пахнут жженым янтарем.

– Потому что это он и есть, лапонька.

Я в ужасе вскинула глаза – голос ее стал на пару октав ниже.Меня встряхнул прилив адреналина, и я дернулась назад – но рука в белойперчатке уже держала меня за плечо. Я застыла, не в силах пошевелиться, а потелу матери пробежала рябь безвременья, и явился Алгалиарепт.

Черт, мне конец.

– Добрый вечер, фамилиар, – сказал демон, скаля вулыбке крупные ровные зубы. – Поищем сейчас лей-линию да отнесем тебя домой, а?

– Дженкс! – завопила я хриплым от ужаса голосом и, отклонившисьназад, резко ударила демона ногой в гениталии.

Он ойкнул, глаза с козлиными зрачками выкатились от боли.

– Сука! – выругался он и поймал меня за лодыжку.

Он дернул меня за ногу, и я упала, чувствительно стукнуласьоб пол задом; я продолжала беспомощно брыкаться, а он вытащил меня из кухни вкоридор.

– Рэйчел! – завизжал Дженкс, и с него посыпалась чернаяпыльца.

– Дай мне амулет! – крикнула я, цепляясь за дверь изовсех сил.

Боже мой, мне конец. Если он дотащит меня до линии, то можетфизически утащить в безвременье, буду я соглашаться или не буду.

Изо всех сил я пыталась удержаться, пока Дженкс откроет мойшкаф с амулетами и что-нибудь притащит. Палец колоть нужды не было: у менякровоточила разбитая при падении губа.

– Вот! – крикнул Дженкс, паря на высоте щиколотки,чтобы видеть мои глаза. В руке у него болтался амулет с сонными чарами. Глаза унего были испуганные, крылья покраснели.

– Это вряд ли, ведьма, – сказал Ал и дернул меня какследует. Плечо свело болью, пальцы сорвались с косяка.

– Рэйчел! – отчаянно крикнул Дженкс.

Я цеплялась ногтями, оставляя царапины на полу, потом наковре в гостиной.

Ал что-то пробормотал по-латыни, и заднюю дверь взрывомсорвало с петель.

– Дженкс, беги! Спасай детей! – крикнула я. Из выбитойвзрывом двери валил морозный воздух. Где-то лаяли собаки, а я ехала по ступенямна пузе. Снег, лед, каменная соль царапали мне живот и подбородок. В проемеразбитой двери черным обрисовался силуэт Дэвида. Я протянула руку за амулетом,который уронил Дженкс.

– Амулет! – крикнула я, когда он не понял, чего я хочу.– Брось мне амулет!

Ал остановился. На нерасчищенной дорожке осталась цепочкаследов от его английских сапог для верховой езды. Он обернулся и произнес:«Detrudo» – явно ключевое слово для проклятия, хранимого у него в памяти.

Я ахнула при виде черно-красного пятна безвременья, котороеударило Дэвида, отбросив его к дальней стене, где мне не было видно. – Дэвид! –вскрикнула я, и Ал снова потянул меня за собой.

Я извернулась, чтобы ехать на заднице, а не на животе, брыкаясьи оставляя в снегу борозду, а Ал тащил меня к деревянной калитке в стене сада,выходящей на улицу. Ему нужна была лей-линия, чтобы утащить меня в безвременье,но та, что на кладбище, ему не годилась – она была полностью окруженаосвященной землей, куда ему хода не было. Другая ближайшая известная мнелей-линия была в восьми кварталах. У меня есть шанс, подумала я, ощущая, какхолодный снег набивается в джинсы.

– Отпусти! – крикнула я, ногой толкая Ала под колени.

У него подкосились ноги, он остановился, и в свете уличногофонаря видно было, как это его достало. Он не мог превратиться в туман и темсамым уйти от ударов, потому что тогда я бы выскользнула из его хватки…

– Какая же ты cancula, – сказал он, хватая меня однойрукой за обе лодыжки и двигаясь дальше.

– Я не пойду! – орала я, вцепившись в край ворот. Мырывком остановились, Ал вздохнул:

– Отпусти забор, – устало сказал он.

– Нет!

У меня мышцы задрожали, а демон продолжал тянуть. В подсознаниибыло только одно внедренное лей-линейное заклинание, но засадить себя и Ала вкруг – это бы мне ничего не дало. Он его сейчас мог бы легко разорвать,поскольку к этому кругу примешалась бы и его аура.

Ал бросил попытки оторвать меня от ворот, подхватил меня изабросил на плечо. Я вскрикнула, твердое мускулистое плечо врезалось мне вживот. От него воняло жженым янтарем, я отбивалась и вырывалась.

– Все это было бы куда легче, – сказал он, пока явбивала локоть ему между лопаток безо всякого эффекта, – если бы ты смирилась сфактом, что уже досталась мне. Только скажи, что идешь добровольно, и я прямоотсюда нас обоих закину в линию – обойдемся без скандала.

– Плевать мне на скандал!

Я вытянулась, проходя мимо ветви дерева, сумела зацепиться.Ал дернул на себя, выбитый из равновесия.

– Ох, ты смотри, – сказал он, отрывая меня от дерева,расцарапавшего мне ладони до крови. – Твой волкастый дружок хочет влезть вигру.

Дэвид, подумала я, извиваясь, чтобы выглянуть из-за спиныАла. Ловя ртом воздух, я увидела мощную тень, стоящую посреди освещеннойфонарем и засыпанной снегом улицы. У меня отвисла челюсть – он перекинулся.Перекинулся меньше чем за три минуты. Господи, это же чертовски больно!

И он был здоровенный – всю массу человека сохранил. Голова егобыла бы, наверное, у меня на уровне плеча. Черный шелковистый мех шевелился нахолодном ветру, похожий на волосы. Загородив нам путь, он врылся в снег лапамиразмером с мою растопыренную кисть; уши у него были прижаты к голове, а изпасти исходило рычание. Волк издал неописуемо грозный, предупреждающий вой, иАл фыркнул. В домах вокруг зажигались огни и отдергивались занавески.