Читать книгу "Никто не умрет - Наиль Измайлов"

— Мокрый, конечно, — предположил Равиль.

— Эйнштейн, — восхищенно ответила супруга, содрала с сына штаны, сунула чадо в руки мудрому папаше и сбежала за сухой одеждой.

— Так, чего орем? — осведомился Равиль. — Чего не спим? Жить надоело? Он полез, буркая, сыну в шею, в подмышки, в нос. Амир счастливо заверещал, выгибаясь и дрыгая ногами.

— Не сажай его, рано! — напомнила Зулька издали.

— О! Кстати, — пробормотал Равиль, осторожно, придерживая спину и голову, пристроил сына на колено и потянулся за пивом.

Амир кукарекнул, будто его снова защекотали, и потянулся к экрану. Равиль вздрогнул и перехватил мелкого обеими руками, чтобы не сыграл на пол. Потерял равновесие, подскочил и обошел диван, перехватывая Амира поудобнее.

Равиль не смотрел на экран всего-то с минуту, а прощелкал и открытие, и сезон, и вообще все самое интересное. Он не увидел, как судьи с трудом разлепляют кучу-малу хоккеистов, как зеленые уфимцы рвутся отомстить за помятого вратаря и как они застывают, оглушенные. Он не увидел, как Кулаков, восьмой номер «Ак барса», деревянно, словно первый раз на коньках, разворачивается всем корпусом к двадцать седьмому номеру «Ак барса» и небрежно хлопает его перчатками по ключицам — и как от этого хлопка двадцать седьмой ныряет затылком в лед, с треском. Он не увидел, как четырнадцатый номер «Ак барса» утыкается в плечо девятнадцатому номеру «Ак барса» и пытается выгрызть из плеча шов, а девятнадцатый номер под этим напором потихонечку отъезжает к бортику, неуверенно усмехаясь и отмахиваясь от упорного шутника. Он не увидел, как третий номер «Ак барса», неловко разогнавшись, врезается в троицу «барсов», разгоряченно жестикулирующих в сторону гостей, валит их на лед и падает сверху, неприятно копошась. И он не увидел, естественно, как его дерзкий племянник скачет сквозь гаснущий кадр через спинки кресел и спины обалдевших зрителей. И как с других трибун на ледовую арену поспешно продираются еще несколько пацанов, на ходу выдергивая легкомысленные и явно не волшебные палочки.

Равиль не увидел даже, как сигнал трансляции, съеденный белой вспышкой, заменяется настроечной таблицей. Он повернулся к телевизору, когда экран уже покорился бесконечному анонсу ближайших спортивных трансляций.

— Так, — сказал Равиль, щелкая пультом. — Не понял, это что за дела?

— Абэ! — сказал Амир, протягивая руки к экрану.

— Вот именно, — подтвердил Равиль. — Что?

— Абэ!

— Так, — сказал Равиль, качнувшись. — Зуля, быстро сюда.

— Что там, Равиль?

— Быстро!

— Абэ!

Равиль с Зулей долго спорили, может ли младенец, которому еще не исполнилось полгода, декламировать алфавит, читать аббревиатуру любимой папиной команды, произносить ее или хотя бы восклицать «Abaw!».[41]

А Амир, не обращая внимания на родителей, сверлил блестящими глазами экран, на котором мелькнул и исчез невиданный и далекий старший брат. Амир тянул руки к брату, который спас его еще до рождения, а теперь спасал кого-то еще, и звал:

— Abıy!