Читать книгу "Царские врата - Елена Крюкова"

Встал перед закопанной могилой на колени, прямо в грязь, в желтую мокрую глину, захватил глиняный ком, мял в пальцах, и нежной была земля, будто ее мягкое, податливое тело.

Она мне не успела про себя рассказать. Ничего.

Как рыдали, стоя у могилы, ее мать и отец! Я старался на них не смотреть.

Они же все равно не знали, что я был ее парень. Что у нее был парень могильщик.

А потом мы на троих распили бутылку дешевой водки. Чудик ругался: паленую водку покупаем. А Ленька смеялся хрипло: водка плохой не бывает, она бывает только хорошей или очень хорошей.

МАТЬ АЛЕНА

Алена шла по улице, и длинная черная юбка хлопала ее по щиколоткам.

Навстречу ей шла, медленно плыла беременная молодая баба.

Алена, преодолевая веселый страх, шагнула к брюхатой бабенке и сказала:

– Вкусненького хотите? Вам полезно сейчас.

Бабенка остановилась. Ее подкрашенные глазки быстро, опасливо обежали Алену.

– Извините, я спешу…

А сама никуда не шла, и глазки все бегали. Алена как можно ласковей улыбнулась брюхатой бабенке.

– Да ведь не спешите… а гуляете. У меня… сноха беременная, вот как вы. Хочу сделать вам приятное. Зайдемте в магазин? Вот, рядом…

– А вы не сумасшедшая? – спросила бабенка.

– Нет, – весело сказала Алена. – Я – от всей души!

– Как-то странно все…

– Жизнь – странная штука.

Брюхатая бабенка вдруг светло улыбнулась.

– Ну, зайдемте! А ваша сноха… она что, далеко? Вы что, скучаете?

Продуктовая лавка пестрела поросячьей рекламой. Бабенка, задыхаясь, с трудом взобралась по лестнице. «На сносях, скоро родит». Они замерли перед прилавком, полным яств.

– Чего вам хочется? Заказывайте.

Бабенка покосилась на продавщицу, потом на Алену.

– Ну-у-у-у… я не знаю… нет, мне правда стыдно…

Алена нежно, бегло погладила круглый живот бабенки.

Продавщица насмешливо, выжидательно смотрела на них обеих.

– Ну-у-у-у… да нет, не надо, я сама куплю… ну-у… вот изюм ем все время… и еще – соки фруктовые пью… разные… вот последний месяц икру ем красную…

Алена крикнула продавщице:

– Килограмм изюма! Три баночки икры! Только чтобы камчатской! Три коробки соков, разных, сами подберите! В ваш пакет!

– Ой, что вы, с ума сошли, – прижимала руки к щекам бабенка, – ну это уже вообще…

Не уходила, у прилавка стояла.

Продавщица все погрузила в черный хрусткий пакет, протянула Алене. Алена, не глядя, вытряхнула из кошелька деньги. Бабенка таращилась изумленно. Она не понимала, что происходит. Алена сунула пакет с едой ей в руки. Какое-то странное блаженство лилось в нее, как вино в стакан.

– Ешьте на здоровье.

Бабенка прижала пакет к животу.

– Да ну что вы!

– Отойдите от прилавка, – зло-весело сказала продавщица, – мешаете работать.

Обе вышли на солнечную улицу. Бабенка в последний раз попыталась вернуть пакет Алене.

– Возьмите… дорогой подарок…

– Это не подарок, – серьезно сказала Алена, глаза ее смеялись, – это – гостинец.

И, приблизив голову к голове потрясенной бабенки, сказала тихо, сама удивляясь пришедшим словам:

– А если бы я – была – вашей матерью? И я сама бы вам это все привезла? Вы бы не отказались ведь, да? Мы все родные… – Она вздохнула и еще раз, вслушиваясь в свои слова, повторила: – Мы – все – родные.

Повернулась. Пошла прочь.

Быстро, быстро пошла. «Она тебя не догонит, тяжело ей бежать».

– Стойте! Как вас звать! Адрес, телефон оставьте!

Алена шла быстро, почти бежала.

У подъезда сидела баба Валя Егозина. У нее вечно слезились глаза. Она глядела ими, полуслепыми, на солнце. Бабе Вале Егозиной оставалось жить на свете всего ничего. Может, год, а может, месяц. «Два понедельника мне жить», – говорила соседям она и беззубо, беззвучно смеялась.

Алена остановилась перед бабой Валей. Баба Валя не видела Алену – почуяла.

– Здравствуй, Аленушка, солнышко! А я вот, видишь, матушка, еще живая! Зажилась на свете… да все не прибирает Господь.

– Погоди еще, баба Валя, успеется. Давай тебе капелек глазных куплю в аптеке? Я мигом!

Она бежала до аптеки бегом и из аптеки – бегом. В кулаке зажат пузырек.

Запрокинула старухе голову, осторожно закапывала – в каждый глаз, как велено было аптекарем – по две капли. Старуха блаженно, как кот, жмурилась.

– Вот и славно… вот хорошо…

– А-а-а-ах! – Баба Валя поморгала, утерла нос ладонью. – Эка хорошо-то! Будто бы табака нанюхалась… Нюхала я раньше, с дедом моим, когда дед был еще жив… Болгарский нюхали, сладенький… Экие капли-то отличные! Я как прозрела…

Старуха часто-часто заморгала.

– Ах, Аленушка! Да ты же солнышко…

– Хорошие капли? Вот и капайте. – Сунула пузырек в сухонький кулачок старухи.

– Да ты стой! Экая! Погодь… А сколь я тебе должна-то?

Алена обернулась на пороге.

– Нисколько.

Потянула тяжелую дверь на себя.

Иван вечером с работы пришел. В лицо матери поглядел – и не узнал ее.

– Мать, что такая счастливая? – спросил, сбрасывая башмаки грязные. – Ты часом не влюбилась, мама, а?

Алена смутилась, откинула со лба седеющие пряди.

– Нет. Не влюбилась, сынок. Вернее, влюбилась.

– Как это понимать? Шутишь со мной, да?

– Не шучу. Я влюбилась в людей.

Иван непонимающе глянул. Лицо совсем детское стало.

– В людей? В каких еще людей?

Он заглянул еще раз в ее лицо.

– А-а. В людей, ну да. Я тебя, мам, такой никогда не видел.

– Еще увидишь. Ты теперь такой меня будешь видеть всегда.

– Ну это здорово. Мам, у нас есть поесть?

Обнял ее, зарылся носом ей в волосы.

– Мамка моя, у тебя волосеночки совсем поседели.

– Зато у тебя – темная ночь.

Алена потрепала сына за волосы. Он сейчас коротко стригся.

Пока Иван ел, Алена сидела и смотрела на него. Гляди, пока не наглядишься. Может, наглядеться не успеешь.

Вот оно. Она поняла. Успеть. Надо успеть. «Времени мало, надо успеть. Времени очень мало».