Читать книгу "Капитан Перережь-Горло - Джон Диксон Карр"

– Но император не… – начал Алан.

– Что «не»? – осведомился министр полиции.

Алан вовремя остановился. Грозящая им опасность стала ясна ему, как при вспышке молнии.

Он и Мадлен вовсе не были спасены. Они погибли, если только…

Вполне искреннее намерение Фуше отпустить их было вдохновлено злобой, которую министр питал к императору из-за своей оскорбленной гордости.

Алан был готов поклясться, что император не приказывал Шнайдеру убить часового прошлой ночью и оставить совсем не похожую на своих предшественниц записку, обвиняющую Фуше в сообщничестве. Очень скоро сам Бонн явится сюда и подтвердит это. Однако самое худшее, что и министр полиции, лишь только опомнившись от душившего его гнева (что не займет много времени), тотчас догадается об этом сам.

Тогда его намерения тут же изменятся. Лодка в Англию окажется миражом, а они с Мадлен погибнут, если только…

Оставалось сделать последний, самый изощренный ход в этой игре умов со всемогущим министром полиции. Если он окажется успешным, Алан и Мадлен будут освобождены, но если пет…

– Министр, – заговорил Алан голосом, который ему самому показался странным и хриплым, – существует причина, по которой вы ничего не должны говорить императору, когда он прибудет сюда.

– Вот как? – недоверчиво спросил Фуше.

– Именно так, – настаивал Алан. – Согласны ли вы выслушать ее из любезности к побежденному врагу?

– Из любезности, месье? Ну что ж…

– Предположим, что вы решили ничего не говорить императору. Нет-нет, это всего лишь гипотеза – вы ведь любите философские дискуссии! Если вы примете такое решение, может все дело храниться в строжайшем секрете?

Фуше с любопытством посмотрел на пего.

– В каком смысле? – спросил он.

– Ну, Ида и я, видит бог, будем молчать. Капитан Мерсье тоже, дабы не подвергать опасности свою карьеру после всего случившегося. Как бы то ни было, ему вообще ничего не известно о подлинной личности капитана Перережь-Горло. Но я имею в виду полную тайну. Что вы скажете насчет Виктора?

– Если вы говорите о лакее в «Парке статуй», – с презрением ответил Фуше, – то он родственник моей жены и знает о моих делах больше, чем я. Мне пришлось взять его на службу из чувства семейного долга. Короче говоря, я ручаюсь за его молчание, если оно потребуется. Однако я таки не вижу причины, по которой не должен преподать урок императору…

– Погодите! Как насчет Хоупвеллов? Я знаю, что они скоро уезжают. В то же время Ида сказала, что вы держите их под стражей. Неужели вы их арестовали?

– Месье! – сердито воскликнул министр полиции. – По-вашему, я стал бы арестовывать дипломатического представителя нейтральной державы, с которой император желает сохранять хорошие отношения, покуда ему не придет в голову использовать Луизиану или Канаду в качестве предлога для вторжения в Соединенные Штаты? Я попросил их о любезности не покидать «Парк статуй», пока они не получат от меня известие, – вот и все. Ну так что именно вы собирались сообщить мне?

Алан проглотил ком в горле.

– Это касается лейтенанта Шнайдера, – ответил он.

– Этого неотесанного убийцы? Я попросил императора прислать мне лучшего фехтовальщика в армии. Разумеется, он послал мне человека, которого использовал как наемника капитана Перережь-Горло, чтобы тот шпионил за мной. Очевидно, Шнайдер находился иод покровительством более высокого лица, нежели какой-нибудь полковник или даже сам маршал Сульт. Иначе он не мог бы атаковать и убивать кого попало, не получая за это не только наказания, по хотя бы выговора. Да, несомненно, он находился под августейшей протекцией. Но при чем тут Шнайдер?

– Шнайдер мертв, – сообщил Алан.

После известия о смерти в душной комнате Совета в орлином гнезде над Ла-Маншем на несколько секунд воцарилось молчание.

– Мертв? – откликнулся Фуше.

– Я присутствовал при его гибели. Кто-то, кого я так и не увидел, застрелил его из мушкета на улице Объединения.

– На улице Объединения? – Глаза Фуше сузились. – Не могу сказать, что я удивлен. Стремясь побольше выяснить об этом Шнайдере, я узнал, что в прошлую субботу он пытался убить, но только ранил гвардейца по имени Жюль Дюпон именно на этой улице. Из дома тотчас же выбежал младший брат Дюпона и попытался выстрелить в Шнайдера из мушкета. Тогда ему не удалось его прикончить, но, очевидно, он сделал это теперь. – Фуше пожал плечами. – Если вы опасаетесь, что Шнайдер разоблачил вас перед императором как английского шпиона, то можете не волноваться. Никто не имел возможности повидаться сегодня с императором…

– Я в этом не сомневаюсь. Но я совсем не то хотел сказать вам, чтобы убедить хранить молчание.

– Если ты действительно можешь убедить его, – вмешалась Ида, – говори поскорее! Теперь я уже точно слышу подъезжающих лошадей!

Это была правда. Стук копыт нескольких лошадей звучал все ближе к павильону.

– Хорошо! – заговорил Алан. – Вы несправедливы к императору. Он никогда не приказывал Шнайдеру втянуть вас в это дело. Шнайдер поступил так по собственной инициативе, и, останься он жив, ему пришлось бы выслушать пару ласковых слов.

Министр полиции стоял неподвижно, сжимая табакерку большим и указательным пальцами правой руки. Глаза его расширились, затем сузились вновь.

– Это правда! – настаивал Алан. – Если вы подумаете, то поймете сами! В Зеркальной комнате вы унизили Шнайдера, пригрозили ему разжалованием в рядовые. Этого он не мог простить. Шнайдер не мог напасть на вас открыто, поэтому он безо всякого приказа убил часового и оставил записку, обвиняющую вас. Но сегодня утром он осознал, что наделал и что император сделает с ним. Только это могло до такой степени напугать подобного человека!

Стук копыт смолк перед самым павильоном.

На лбу Алана выступил холодный пот.

– Что касается императора, – продолжал он, – то он, независимо от того, нравитесь вы ему или нет, питает глубочайшее уважение к вашим способностям. Позвольте задать вам вопрос, месье Фуше. Вы очень любите вашу жену и детей?

– Осторожней, месье! – предупредил министр полиции, резко выпрямившись. – До сих пор вы отзывались с исключительной вежливостью о Нянюшке Жанне. Но если вы осмелитесь…

– А ей, наверное, хотелось бы стать герцогиней?

Фуше хранил молчание, напоминая позой вопросительный знак.

– Хотя вы сами, – продолжал Алан, – равнодушны к подобной мишуре, все же вам бы хотелось видеть вашего старшего сына герцогом, если империя сохранится?

– Что именно… – начал Фуше, но Алан прервал его:

– Министр, вы не знаете всего! Император намерен сделать вас пэром, пожаловав титул герцога Отрантского. Взгляните на меня! Вы знаете людей и увидите, говорю я правду или нет.