Читать книгу "Страшная сказка - Елена Арсеньева"

– Кругом все же не пустыня Сахара, и трававон, и кора эвка…

Родион не договорил. Паша́ не пожелалделиться с кем бы то ни было даже такой малостью, как остатки сухой ветки. Онзлобно заржал, повернулся и цапнул Микадо за шею своими устрашающими зубищами.Тот отпрянул, вскинулся на дыбы так резко, что его всадник сильно завалилсяназад. Мгновенный восторг прошил Егора словно молния: вот сейчас Родион упадетс коня и будет лежать, не в силах подняться, будто жук, которого опрокинули наспину. Но эта картинка мелькнула – и исчезла, потому что в следующий миг Родионвыровнялся, припал к шее коня. А Микадо сильно ударил передними копытами вгрудь Паши́. Паша́ пронзительно заржал, как бы истерически вскрикнул,а потом и сам встал на дыбы.

Вот к чему другому, а к такому развитиюсобытий Егор был совершенно не готов. Вместо того чтобы схватиться за луку, онвцепился в поводья и натянул их. Голова Паши́ резко запрокинулась, он ещесильнее осел на задние ноги, как-то нелепо дернулся… и Егор выкатился из седлатак же споро, как выкатывается из барабана шарик «Русского лото». Вся разницасостояла в том, что шарик выкатывается на лоток, а Егор грянулся на песчаныйхолмик, который только сверху, чисто зрительно казался мягким. А чистоосязательно…

И лежал Егор, не в силах подняться, словножук, которого опрокинули на спину, и он валяется, шевеля лапками. Но это былобы еще полбеды. А настоящая беда состояла в том, что торжествующий победуМикадо решил закрепиться на достигнутых рубежах, возле обгрызенной палки, ипопер на Пашу́, который даже не заметил, как поставил свое увесистоекопыто на лодыжку Егора.

Паша́-то не заметил, а вот Гоша Цареввесь скрючился от резкой, острой боли в ноге…

И в это мгновение, когда он лежал, повторимся,как тот самый жук, коему какой-то злой шалун оборвал лапки, отчего-то всплыло вего памяти одно из самых гнусных и унизительных воспоминаний его жизни.

Партию зэков ранним утром гнали черезжелезнодорожные пути к эшелону, чтобы везти на зону. Гнали колонной; охрана побокам – руки на стволах. И вдруг состав откуда ни возьмись! Проходит по третьемупути и разбивает колонну надвое. Мгновение растерянности, шума, непоняток – тосамое мгновение, которым ловкие люди отлично умеют воспользоваться, чтобыудачно соскочить. Короче, форсмажорная ситуация.

Охрана надсаживается:

– Лежать! Попытка к бегству – стреляю!

Положили колонну на брюхо. А дело было раннеювесной… «то было раннею весной, среди берез то было», как поется в одномклассическом романсе… Черта с два среди берез! Среди черных заиндевелыхвагонов, под черным небом, затянутым тяжелыми тучами, меж которыми едва-едвабрезжил блеклый рассвет. Апрельская стынь, ночью ударил заморозок, последний,оттого мстительно-жестокий, ядреный, а накануне прошел дождь, вся земляпокрылась мелкими застывшими лужами, и в эту грязь, в это месиво льда и щебенкив одну секунду уложили лицом вниз пятьдесят человек, каждый из которых, вор взаконе или последняя сявка, одинаково ощутил себя в это мгновение петухом,козлом, машкой, фенькой, сущей парашей!

Егор лежал тогда, уткнув морду в лужу, руки назатылке, задыхался и только и думал: «Собаки! Собаки!» Хотя собаки тут былисовершенно ни при чем. Но как его ушибло тем случаем! Хоть год уже просидел, асловно бы только в тот миг осознал, в какие вилы попал: ведь гнали на зону!

Ничего, там он преспокойно выжил и особого горяне знал, с его-то руками, с его талантом, и никогда больше не испытывал такогосокрушительного унижения.

Думал, уже не испытает. Но вот привелось,оказывается!

Родион Заславский

Апрель 2001 года, Северо-Луцк

Ну, приходилось Родиону бывать в ночных клубах,приходилось. Собственно, ничем особенным северо-луцкий «Бойфренд» не отличалсяот каких-нибудь нижегородских «Ультры», или «Магии», или «Наутилуса», или«Рэмбо». Единственное, что настораживало при входе, – это обличье охраны.

Нет, в «Рэмбо» стояли при входе качки покруче,с каменными, неулыбчивыми лицами. У трех же парней, оберегавших вход в«Бойфренд», улыбки казались приклеенными к благообразным физиономиям, затоглаза были как у сторожевых псов из колонии номер пять строгого режимагде-нибудь в заполярной Лабытнанги. Однако главным среди этих церберов, ихстрогим Аргусом, оказалась очень высокая крутобедрая женщина в облегающихбрюках и блузке, туго натянутой на могучей груди. Табличка с именем «Жанна» невисела, а лежала на этом внушительном постаменте, а при взгляде на красивоесвирепое лицо невольно вспоминались бессмертные слова: «Оставь надежду всяксюда входящий!» Именно Жанна первой выступила навстречу Родиону и вежливо, нохолодно произнесла:

– Извините, у нас сегодня спецобслуживание.Зал снят. Пропускают только тех, кто приглашен на торжество. Не могли бы выпосетить нас в другой раз?

В ее словах и манерах не было ничего, чтовызвало бы у Родиона недоверие. Тем более что с улицы уже издалека была виднатабличка: «Извините, закрыто на спецобслуживание!» Но дело заключалось в том,что, как предупредила Роза, эта табличка вывешивалась здесь каждый день. Икаждый день начальник секьюрити «Бой-френда» повторяла незнакомым посетителямодни и те же слова. Поэтому Родион не сделал ни шагу назад, хотя Жанна уженачала теснить его своим в полном смысле этого слова выдающимся бампером.Родион позволил ей прижаться к себе, а потом отпрянуть с поспешностью истинноймужененавистницы (то, что Жанна лесбиянка, угадала бы даже воспитательница издетского садика) и обворожительно улыбнулся:

– Господа, я все понимаю, но уйти никак немогу. Я проездом в Северо-Луцке, и мне именно сегодня необходимо побывать ввашем уважаемом заведении. Дело в том, что мы с вами где-то коллеги. Прошу, вотмои визитки.

Он вынул из кармана и раздал каждому потемно-синей карточке (отпечатанные лишь час назад, они еще с некоторым трудомотделялись друг от друга), на которых серебром было изваяно:

Родион Петрович Мыльников

Шоу-бизнес

680028, Хабаровск,

Госпитальный переулок, 4, кв. 11

8 [phone]

Далее значились факс и электронный адрес,имеющие такое же отношение к реальности, как и телефон и почтовый адрес.Сочетание имени и фамилии также могло вызвать гомерический смех у любогознающего человека. Родион воспользовался фамилией бывшего друга-мента. Однако вцелом визитка производила очень приятное впечатление, и в заполярном городеЛабытнанги наступило некоторое потепление.