Читать книгу "Никто не придет - Антон Грановский"

– Какое?

– Знаю, ты скажешь, что я не прав и что нельзя быть таким кровожадным, но я рад, что майора Воробьева постигла такая страшная участь.

Машу передернуло при одном воспоминании.

– Кстати, выяснилось, пса этого купил и вырастил сам Воробьев, – произнес Стас. – Одно непонятно – какого дьявола пес напал на своего хозяина?

– Наверное, взбесился, – простодушно предположил Толя Волохов. – А красивый был пес. Порода называется «канне корсо», итальянский мастиф. Я раньше о такой даже не слышал.

– Чего ж ты его застрелил, такого красивого?

– Я спасал человека, – пожал плечами Толя. – И действовал строго по закону.

– Не человека, – возразил Данилов, – а майора Воробьева. Это разные вещи.

– Тогда я еще не знал его имени.

Старик и Маша молча слушали их перебранку. Когда Стас замолчал, полковник Жук вежливо спросил:

– Вы закончили?

– Да, – сказал Стас. – Продолжайте, товарищ полковник.

– Спасибо, Станислав. Мария Александровна, вам удалось узнать, как свадебные фотографии Илоны Сафроновой попали в Москву?

– Да, – кивнула Маша. – Благодаря Степану Чадову. Полгода назад он был на заправке, той, что в нескольких километрах от Хамовичей, и там передал фотопленку некоему Егору Богдановичу Головко.

– Кто это? – спросил Стас.

– Угрюмый старикан в красной бейсболке. Тот самый, который поил нас отвратным кофе и кормил бутербродами с просроченной колбасой. Помнишь?

– Еще бы. – Данилов усмехнулся. – Такое не забывается.

– Я с ним побеседовала на эту тему. Спросила, почему же он не забрал из фотомастерской готовые снимки. И знаете, что он мне ответил?

– Что? – спросили в один голос Толя и Стас.

– Что его никто об этом не просил. Просьба была – передать пленку в фотомастерскую, но просьбы забирать снимки не было.

– Думаешь, Степан Чадов специально это сделал? – поинтересовался Данилов.

Маша посмотрела на него и сказала:

– Об этом, Тасик, ты спросишь у него самого. Когда врачи разрешат посещение.

Полковник Жук закрыл лежавшее перед ним дело и отложил его в сторону.

– Ладно, с этим выяснили, – проговорил он и обвел своих подчиненных спокойным, благожелательным взглядом. – Теперь давайте перейдем к другим делам.

Эпилог

На этот раз Лидка была не в халате, а в элегантной кофточке и мини-юбке, открывающей ее стройные ноги до самых бедер. Эффект, безусловно, был рассчитан на Глеба Корсака, хотя сам Глеб лежал на диване, под клетчатым пледом, и ничем не выказывал своего восхищения и даже, кажется, не смотрел на эти ноги, как бы Лидка ими не вертела.

К дивану подошел белый котенок с черной мордочкой. Оттолкнулся от пола задними лапками и легко взмыл Глебу на грудь. Там он уселся и принялся мыть черную мордочку черной лапкой.

– Ой, а это что у вас? – удивилась Лидка, отрываясь от бокала с вином. – Кошечка?

– Угу, – сказала Маша. – Глеб с дачи притащил. Говорит – соседи выбросили.

– Ой, как я люблю кошечек! А он не царапается?

– Царапается, – мрачно изрек Глеб. – Все кошки царапаются.

Лидка захихикала и протянула к котенку руку, но тот, вскинув голову, предупреждающе ударил по руке лапкой.

– Ну-ну-ну! – Лидка отдернула руку. – Ты чего такой дикий!

Тут же потеряв интерес к котенку, она снова повернулась к Маше, которая как раз поставила свой опустевший бокал на журнальный столик, и затараторила:

– Представляешь, Марусь, а я тут попала в историю!

– Что за история? – осведомилась Маша, доставая из пачки сигарету.

– Отправилась я со своим выводком в садик. Встали рано утром, парни мои сонные, да и я не лучше. Переходим дорогу – младшего несу под мышкой, старший бежит рядом вприпрыжку, а средний, Ванька, как всегда, тащится сзади… Марусь, плесни-ка мне еще рислинга! Он у вас такой вкусный!

Маша взяла бутылку и наполнила ее бокал.

– Ну, вот, – продолжила Лидка. – Перешли мы через дорогу, оборачиваюсь – а моего среднего, Ваньки, нет. Я туда-сюда – нету! И тут замечаю: лежит мой Ванька посреди дороги, на «островке безопасности», и дрыхнет как сурок. Представляешь, уснул на ходу, пока переходил дорогу!

Лидка засмеялась, Маша улыбнулась, Глеб философски хмыкнул.

– Лид, – обратилась к подруге Маша, – ты говорила, что тебе в восемь нужно уходить.

– А что, уже восемь?

– Да.

– Надо же, как время быстро пролетело. Хорошо мне у вас, народ! Завтра вечером снова зайду, если не прогоните.

– Не прогоним, – сказала Маша.

Глеб промолчал.

– Ладно, побегу!

Пару минут спустя, когда Маша, проводив Лидку, вернулась из прихожей, Глеб посмотрел на нее и насмешливо проговорил:

– Все-таки громкая у тебя подруга.

– Не то слово, – улыбнулась Маша.

– И очень активная.

– Угу. Прости, не знала, как ее выпроводить.

– Да все нормально.

Маша присела на диван, рядом с Глебом. Посмотрела на котенка, который вытянул передние лапы и положил на них голубоглазую черную головку с острыми ушками.

– Как мы его назовем?

– Не знаю.

Котенок зевнул и принялся точить когти о плед. Маша улыбнулась:

– Острый коготь. Слушай, а давай назовем его Самурай. Эй ты, Самурай!

Котенок посмотрел на Машу, зевнул и снова положил голову на лапы. Глеб засмеялся:

– Да какой он Самурай! Он просто Сема!

Котенок блаженно прикрыл глаза и заурчал, как маленький трактор.

– Митька приедет от бабушки – замучает, – сказала Маша.

– Этот котэ в обиду себя не даст, – возразил Глеб. – Правда, котэ?

– Сема, – поправила Маша. – Его зовут Сема. Пойду накормлю Семку консервами. А заодно сварю кофе. Ты будешь?

– Давай.

– Тебе как всегда – с двумя ложками сахара?

– Точно.

– А ты знаешь, что сахар – это яд.

– Милая, из твоих рук я готов принять даже яд, – дурашливо произнес Глеб.

Маша засмеялась, встала с дивана и ушла на кухню. Вскоре из кухни донесся свист кофеварки. Глеб посмотрел на котенка и сказал:

– Ну что, бродяга. Повезло нам с тобой, а? Какую хозяйку отхватили!

Котенок муркнул и лизнул Глеба в подбородок. В комнату вошла Маша, неся поднос с чашками в одной руке, а другую вытирая о свободную мужскую толстовку, в которой она обычно ходила дома.