Читать книгу "Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Элеанор Янега"

представляли бы ценность для общины, которая видит своим долгом постоянное служение Господу. Более того, в обители не видели смысла обучать грамоте 70-летнюю вдову, поскольку она в любой момент могла стать немощной. Орден Марии Магдалины, кстати, отказался от требования обязательной грамотности, а ограничился условием, что вступающие должны быть молоды, раскаиваться и быть готовыми получать побои за нарушения. В самых частых случаях женщина, которая желала монашеской жизни, но была бедна, все же могла стать монахиней, но при условии, что будет мириться с очень жесткими правилами и порядками. Зато женщины со средствами могли поступать в монашеские ордены, чьи правила были свободнее, а телесные наказания применялись реже.

Сказанное не означает, что женщинам низших сословий следовало распрощаться с надеждой на духовное служение. Напротив, многие стремились к духовной жизни в самых разных формах. Вспомним раскаявшихся проституток, которые жили в приюте Яна Милича «Иерусалим»: подобно им, некоторые женщины тоже объединялись в сообщества для жизни близкой к монашеской, хотя формально оставались мирянками.

В конце XII — начале XII века женщин, которые вели религиозную жизнь вне женских монастырей, обобщенно называли бегинками. Их общины возникали в достаточно больших городах, где их могли бы принять и где они могли бы получать поддержку — в Амстердаме, Генте, Льеже и Брюгге. Обычно бегинки определяли себе примерно ту же миссию, что и нищенствующие францисканцы: они стремились вести апостольскую жизнь, посвященную активному служению, что и приводило их в многолюдные города, где было достаточно горожан для духовного попечения.

Бегинки приходили к религиозной жизни разными путями. Некоторые продолжали жить в своих семьях, но посвящали себя молитве, проповеди и благочестивому размышлению. Другие селились вместе в так называемых бегинажах, сами зарабатывали себе на жизнь различным ручным трудом и посвящали остальное время духовной деятельности. От всех бегинок требовалось быть незамужними или жить отдельно от мужей с согласия последних. Бегинки обычно вели аскетичный образ жизни, не похожий на образ жизни в апостольской бедности, который культивировал орден святой Клары. Главные различия бегинок и монахинь состояли в том, что бегинки не подчинялись строгому уставу и не приносили священных обетов, обычно принимали к себе женщин из низших классов и не были заперты в монастырских стенах, а жили в миру. В самом деле, вряд ли можно было служить членам местной общины, если не можешь и шагу ступить за пределы бегинажа.

  Монахиня исповедуется Миниатюра из Псалтыря королевы Марии

Принадлежность к бегинкам могла означать разные, порой несопоставимые вещи, и потому реакция на них в обществе была разной. Находились те, кто всеми силами старался представить их образцами добродетели. Богослов и каноник Жак де Витри (ок. 1160–1240) описал жизнь святой бегинки Мари из Уаньи (1177–1213), что впоследствии немало способствовало ее канонизации. Побудившая его к проповедничеству Мари была привержена «утруждению своими руками… дабы изнурять свое тело страданиями и обзаводить необходимым нуждающихся»285. Мари выросла в богатой семье и вышла замуж наперекор родительской воле. Впоследствии сделалась очень набожной и ревностно умерщвляла плоть. Она спала на деревянных досках, обмотав талию веревкой, чтобы лишать себя сна. Она также все время изнуряла себя постами, отказывалась употреблять в пищу мясо и питалась хлебом настолько черствым, что во рту у нее оставались кровавые порезы. В конечном счете она посвятила себя целомудрию, и ее решение встретило понимание у ее не менее набожного супруга. Вместе с супругом Мари оказывала попечение и уход прокаженным. С ней случались божественные видения, и молва говорила, что ей была дана сила исцелять больных, а одного она исцелила, дав ему прядь своих волос. Коротко говоря, Мари из Уанье обладала особой святостью, что и дало Жаку де Витри основания напрямую рекомендовать ее папскому престолу.

Если Мари обладала всеми наилучшими качествами бе-гинок, ее сестры по движению порой совершали деяния совсем неподобающие. Сама Мари никогда не проповедовала, однако некоторые бегинки не стеснялись делать это в своих общинах, как и служившие им примером братья францисканцы. Бегинка и мистик Маргарита Поретанская (ум. 1310) даже написала книгу духовного содержания «Зерцало простых душ», пространное рассуждение о понятии агáпе — или вселенской любви. В книге, написанной вместо латыни на общеупотребительном французском языке, рассказывалось, как душа человека проходит семь стадий полного исчезновения и в конечном итоге переходит в Одно с Богом, то есть растворяется в единении с Ним. Понятие любви Маргарита связывала с Богом: «Я есть Бог, говорит Любовь, ибо Любовь есть Бог, а Бог есть Любовь, и эта Душа есть Бог по условию Любви. Я есть Бог в силу божественной природы, и эта Душа есть Бог по праведности Любви»286. Подобный ход рассуждений был встречен Церковью в штыки. Епископ Камбрайский приказал Маргарите сжечь все копии ее книги. Она отказалась, ее заподозрили в ереси и подвергли пыткам, а в 1310 году верховный инквизитор Франции доминиканец Гийом Парижский (ум. 1314) велел сжечь ее на костре.

Маргарита служила примером наихудшего жизненного сценария, поскольку жила религиозной жизнью без надзора. Считалось, что женщины умственно ущербны по сравнению с мужчинами и потому могут стать легкой добычей для еретиков, которые могли заразить слабые женские умы неприемлемыми измышлениями. И если такая женщина взялась бы проповедовать, она могла бы распространить еретические идеи в общинах, которым служила. Женщины просто не могли понять, в какой момент они начинают извращать учение Церкви. Те, кого, подобно Маргарите, одернули, но кто отказывался изменить свои убеждения, относились к другой категории, однако большинство женщин просто не понимали разницу между церковным учением и ересью.

  Монахиня за молитвой Начало XVI в.

Так что отношение к бегинкам было неоднозначным. Но, невзирая на чувства своих современников, бегинки предлагали праведную жизнь и духовную работу в общине женщинам, у которых не было других путей к духовной жизни. Были бе-гинки еретичками или не были, их помощь ценили в общинах, на благо которых они не жалели сил. Пусть их труды общество не всегда признавало «легитимной» формой женской работы, но само существование бегинок доказывает, что женщины всех классов желали выполнять работу, которую считали исполненной смысла. Они учреждали собственные общины, открывавшие им возможности, которые в ином случае бывали доступны только для состоятельных классов. Более того, жизнь бегинки была не только одной из немногих возможностей для женщин посвятить себя религиозной жизни, но и