Читать книгу "Нелегалы. Молодый, Коэны, Блейк и другие - Владимир Матвеевич Чиков"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Досконально изучив разведывательные данные из Лондона по просьбе Фитина, Квасников вместе с ним доложил информацию Берии. Первая реакция наркома была отрицательной: это, мол, «деза», нацеленная на отвлечение материальных, людских и научных ресурсов от удовлетворения насущных потребностей фронта, обеспечения его новейшими видами вооружений. Мало того, Берия еще и накричал на Квасникова, назвав его «бумагомаракой» и «умником».
— Тоже мне… выискался ясновидящий на мою голову! — заключил Берия.
Ни за что бы не сносить головы Леониду Романовичу, если бы за него не заступился начальник разведки: он убедил Берию, что это не Квасниковым, а резидентурой в Лондоне зафиксированы первые шаги, первые замыслы по созданию атомной бомбы. Что Квасников лишь помог разобраться во всей этой «научной зауми». Косный, чрезмерно подозрительный Берия не сумел сразу оценить колоссальный успех разведчиков в Лондоне и счел разведданные дезинформацией. Но когда в один пакет сошлись дневник немецкого офицера, захваченного в плен под Таганрогом, и научная экспертиза показала, что это были математические расчеты по тяжелой воде и урану-235, а также письма Флерова и подосланный с курьером из Лондона полный доклад Уранового комитета (копия его была получена разведкой через агента Гомера[119] из знаменитой «большой пятерки»[120]), Берия решился сообщить это Сталину запиской и попросил Фитина доложить ее проект через два дня.
Подготовить записку было поручено Леониду Романовичу Квасникову. В основу ее он заложил мысль о том, что в СССР давно уже велись исследования по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ (в примечании указывались имена ученых, занимавшихся вопросами расщепления атомного ядра). В той же записке Квасников указал, что агентурным путем получены достоверные данные о развернувшейся научно-исследовательской работе по созданию урановой бомбы в Англии, США, Франции и Германии и что исходя из важности и актуальности проблемы практического применения атомной энергии урана-235 для военных целей целесообразно:
«1. Проработать вопрос об образовании при ГКО СССР полномочного или научно-совещательного органа из авторитетных лиц, которые могли бы координировать и направлять работу всех ученых и научно-исследовательских организаций, занимающихся урановой проблемой.
2. Обеспечить секретное ознакомление с материалами разведки по урану узкого круга лиц из числа видных ученых и специалистов с целью дачи ими оценки развединформации и соответствующего ее использования».
Практически Л.Р. Квасников в подготовленном им проекте записки предвосхитил создание знаменитой Лаборатории № 2 (впоследствии — Институт атомной энергии имени И.В. Курчатова).
Когда Квасников показал проект записки Фитину, тот после ее прочтения заметил:
— А может, не надо указывать в примечании, что вопросами расщепления атомного ядра в СССР занимались ранее профессор Слуцкий в Харькове, академики Капица в Москве и Скобельцын в Ленинграде? Эти имена для Сталина сейчас ничего не значат… Да и Берия неизвестно как отнесется к этому…
— Известно как! Вскипит опять. Я настаиваю, Павел Михайлович, оставить все как есть!
— Но я хочу понять, почему ты настаиваешь на этом? Мне же придется убеждать наркома, иначе он просто выбросит это примечание…
— Хорошо, хорошо, я поясню. Примечание нужно не столько для Берии, сколько для Сталина. Он должен наконец понять, что наша страна не по вине ученых вынуждена приступить к развертыванию работ по ядерной физике с опозданием в два года. Ведь Сталин, а не кто-то другой, боясь прослыть агрессором, наложил в свое время вето на исследования Флерова, Петржака, Гуревича, Зельдовича, Харитона. Они еще в 1939 году начали заниматься теоретическими изысканиями по урану. Но в тот период у них не было веса в ученом мире, поэтому я и привел фамилии трех физиков-атомщиков. Каждый из них, я как бы даю понять, способен возглавить какое-то направление в атомной физике или даже руководить научно-совещательным органом при ГКО…
— Вот теперь это звучит убедительно! — воскликнул Фитин. — И если бы я пошел сейчас с твоей запиской на доклад прямо к вождю, то наверняка убедил бы его… А вот Берия станет камнем преткновения! И как он поведет себя на докладе в Кремле, никто из нас не будет знать…
— Интуиция подсказывает мне, что товарищ Сталин в этот раз отнесется к разведданным с полным пониманием. Тем более что они перекрываются дневником немецкого офицера и доводами, изложенными во втором его письме…
Совершенно секретные материалы разведки, полученные агентурным путем из Англии и приложенные к записке, сыграли определяющую роль при выборе Сталиным решения — начинать или не начинать в Советском Союзе работы по созданию атомной бомбы. После этого состоялось специальное заседание ГКО. И хотя над ним довлели заботы о более непосредственных задачах науки, связанных с войной, о ее долге перед фронтом, было принято решение: немедленно приступить к разработке отечественной атомной бомбы. Программу по ее созданию возглавил И.В. Курчатов, а куратором от Советского правительства был назначен В.М. Молотов. По линии разведки ответственным за обеспечение секретности материалов и реализацию разведданных стал, естественно, Л.Р. Квасников.
С этого времени он поселился на Лубянке в доме № 2, где забот у него сразу прибавилось: помимо организации разведывательной работы жизнь заставила заняться изучением поступавших из резидентур многочисленных материалов в виде математических формул, схем и чертежей по урановой проблеме. С учетом их особой важности Квасников поставил перед собой задачу разработать и ввести жесткую систему секретности, не позволяющую никому, кроме заинтересованных лиц, знать о том, что Советский Союз тоже приступил к работе над атомным проектом.
Поступавшая из Великобритании развединформация по урановой проблеме докладывалась только академику И.В. Курчатову, причем самим Квасниковым (так распорядился нарком Берия, которому Фитин сообщил о том, что Леонид Романович как человек, закончивший аспирантуру, хорошо разбирается во многих научных вопросах). Впоследствии в этом легко убедился и сам Курчатов: он был удивлен, что сотрудник разведки, доставлявший ему под расписку информацию, легко владеет редкими в то время терминами, такими, как «сечение захвата нейтронов», «разделение изотопов урана диффузией, центрифугальным и электролизным методом», «трансурановые элементы», и многими другими. Возможно, только благодаря этому у них с первых дней сложилось полное взаимопонимание, несмотря
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Нелегалы. Молодый, Коэны, Блейк и другие - Владимир Матвеевич Чиков», после закрытия браузера.
