Читать книгу "Как приручить дракона - Евгений Адгурович Капба"

если для этого нужно покупать парты. Но уж точно я не собираюсь никого заставлять переходить в мою веру, даже Дашу. Особенно Дашу.

Еще раз зачем-то скорчив рожу, я двинул в сторону подъезда.

* * *

На последнем лестничном пролете в сидел мой сосед — Женя Зборовский. Тот брюнетистый журналист. Он держал в руках маленькую кофейную чашечку с блюдечком и вдыхал ароматы кофе. Пахло, надо сказать, отлично, да и чашечка выглядела очень красиво.

Рядом с ним, на ступеньке, стояла еще одна, такая же. Тоже — красивая.Завидев меня, он вздохнул и показал глазами на кофе:

— Будешь? Внезапно образовалась лишня порция. Жена уснула, пока детей укладывала.

— Неудобно как-то, — дернул плечами я.

— Ой, да брось ты, — сказал Зборовский. — Садись.

Я сел, пристроил сумку и лопатку и взял кофе. Судя по запаху — его варили с шоколадом, то есть — с какао-порошком, но без сахара. Интересный вариант, стоит попробовать.

Мы молчали несколько минут, просто пили кофе. Когда напиток закончился, сосед сказал:

— Говорят, среди американских эльфов — уманьяр, считается, что даже посидеть и помолчать рядом — уже общение. Представляешь? Один воин видит другого, который сидит у своего вигвама, подходит к нему, садиться рядом, достает трубку, раскуривает, они сидят десят минут, молчат — и все. Расходятся. Пообщались, ять. Вообще не понимаю такого. Я же — трепло каких поискать. Я только и умею, что байки травить. Ладно, если выражаться корректно — коммуникабельный! Писать, рассказывать, вопросы, ответы — это все моя тема… Потому в журналисты и пошел. Так что давай, спроси уменя что-нибудь, а я тебе расскажу! Вижу же — вопросов у тебя целая куча. У тебя прямо вот на лбу такая морщина, которая означает, что ты дико озадачен.

— Серьезно? — я не выдержал и улыбнулся. — Ты мне прям глаза открыл! А я всегда думал: как мой папаша узнавал, когда у меня в школе приключалось дерьмо? Еще и напряжение такое чувствовал — вот прямо здесь! Думал — тяжкие думы башку распирают.

Я потрогал лоб и действительно обнаружил морщину. Вот же — сколько времени прожил, а никогда и не задумывался об этом!

— Давай, спрашивай, — Зборовский усмехнулся. — Окажи мне услугу. У меня недотрёп сегодня. На работе два часа ехал в одну сторону, сделал два снимка — поехал в обратную, дома жена уснула… А мы обычно как? Детей уложим и сидим тут, общаемся… Но четверо мелких — это целая куча. То одно, то другое, сам понимаешь… Умаялась она. Так что окажи мне услугу — пообщайся с соседом. Не по-уманьярски.

— Ладно, — я поставил чашечку на блюдечко, а блюдечко — на ступеньку. — Что за история с нефтью? Я работал на Гориводе, в школе, до частичной мобилизации. И что-то такое слышал, про перспективные месторождения. А теперь — опять… Нефть — это же вроде не актуально? Прошлый век?

— О-о-о-о! Ты не поверишь! — глаза журналиста загорелись. — Я сегодня кака раз ездил фоткать сейсморазведчиков! Их оранжевые провода — косы, теперь вокруг всего Вышемира! Не только на Гориводе, хотя ты прав — там действительно обнаружили первую нефть, но и на Каростани, у Демехов, и рядом с Молчанами — много где. Сплошь — земские земли. Идет разведка, проводят взрывные работы… Нефть — это актуально! Да, основные европейские месторождения иссякли к шестидесятым годам: Плоешти, Баку, Поволжье, Ла-Бреа и все остальное… До конца восьмидесятых кое-что добывали на Ближнем Востоке и в Америке, но в целом — ставка на нефть как основное сырье для топливной промышленности не сыграла. Ожидания и прогнозы объемов добычи не оправдались практически на порядок… Однако, до сих пор из продуктов нефтепергонки производится масса вещей: полимеры, масла, парафин, компоненты лекарств, тот же битум для дорог, и куча всего еще! Так что — актуально, очень актуально… Результаты сейсморазведочных работ вокруг Вышемира мирового фурора не произведут, но уже по осторожным оценкам обнаружены залежи примерно на пятьсот миллионов тонн. Мало? Ну да, по сравнению с Апшеронским полуостровом — конечно, мало. А с другой стороны — кто откажется наложить лапу на такой лакомый кусочек⁈

Журналист разошелся, размахивал руками и говорил очень эмоционально, как будто выступал за трибуной, перед большой аудиторией. Логичным завершением такого горячего спича стал скрип двери и сонный голос его симпатичной супруги:

— Жень, опять токуешь как тетерев? Иди уже спать, м?

— Иду, иду, иду… Было приятно пообщаться! — он кивнул мне вполне дружелюбно, и, кажется, совсем не расстроился, что его прервали довольно бесцеремонно.

Собрав блюдечки и чашечки, он скрылся за дверью квартиры.

Похоже — на самом деле легкий, общительный человек. Но не пустой, однозначно. Толковый, эрудированный. Четверо детей — это вам не шутки. Пустой человек не может быть хорошим отцом, а мой сосед — папашка любящий и ответственный! А что разговорчивый — так это в общем-то и не минус. Главное — все по толку ведь изложил, и не задался вопросом — почему это я, учитель истории, таких вещей не знаю?

Повезло мне с соседями.

А вот им со мной — нет. По крайней мере, когда я сидел на кухне и точил лопатку, время от времени пробуя пальцем остроту штыка, дядя Петя из двушки не выдержал и рявкнул через стену:

— Георгий, хватит уже, у меня мороз по коже! И вообще — от сериала отвлекаешь!

Обожаю местную прекрасную слышимость.

* * *

Утром Даши в киоске не обнаружилось. Там сидела мрачная, явно невыспавшаяся орчанка Хитана и красила себе глаза какой-то чудовищной синей тушью, посматривая в крохотное мутное зеркальце.

— О-нах, — сказала она. — Вам яблочек-врот?

— Ага. Вон тех, красненьких. Три штуки.

Снажья баба отложила косметику, и как была — с одним накрашенным глазом, принялась накладывать яблоки в пакет.

— А где Даша? — спосил я. — Сегодня вроде ее смена?

— Увольняется-нах эта коза драная-врот, — вежливо пояснила орчанка. — В Гомель переезжает-ять. Сегодня утром позвонила-нах, и подменить попросила, пока она с хозяином все утрясет-врот.

Снажий акцент — это нечто, конечно. Превращает любую новость в драму с остросексуальными аллюзиями.

— Однако! И что — больше не появится? — зачем-то спросил я.

— Так зайди к ней-х и спроси-ска. Она вон в четвертом подъезде живет, у бабки своей. Да ты-нах знаешь-врот. Че я тут тебе рассказываю? Ты ж ее клеил? Четыре деньги-ять,