Читать книгу "Пожиратель. Книга II - Алексис Опсокополос"

прости мне эту метафору.

— А есть такие? — уточнил я. — Адвокаты, в смысле.

Заместитель прокурора задумался, отчего между бровей у него образовалась складка.

— Есть один такой на примете, нескольких криминальных авторитетов засадил — защищал их жертв, — наконец, произнёс он. — Поговорю о твоём деле завтра же утром. Если не загружен полностью, есть шанс, что возьмётся.

— Спасибо, Александр Витальевич, — поднявшись из-за стола, я протянул ему руку. — Вы нас очень выручаете.

Но тот покачал головой.

— Скажешь спасибо, когда Василий домой вернётся, — махнул рукой он. — А пока — всё, что могу. И спасибо за предупреждение насчёт Золотарёва. Присмотримся к нему, может быть, удастся кого-то поймать.

Попрощавшись, я вышел в подъезд и, поправив папку подмышкой, направился домой. Ещё матери с сестрой надо рассказать, как сходил к отцу, не упоминая плохих новостей. И обязательно заверить их, что всё будет хорошо.

* * *

Следующая глава выйдет в четверг. А через неделю — новый том и там снова планируем выйти на график 5 прод в неделю.

Глава 23

Утром, проводив мать с сестрой, я потратил немного времени на разминку, принял душ и стал собираться. Следовало навестить бывшего главного инженера завода, о котором говорил отец. Оттуда я сразу собирался попасть на тренировку к Артёму Ивановичу, а вечером нужно было отправиться на бой Влада.

Занятия с капитаном Жуковым приносили свои плоды. Я не только поддерживал форму и учил новые заклинания, но и отрабатывал старые. И уже сам ощущал пользу от постоянной практики — всё меньше и меньше у меня было паразитных потерь. Притом что и мой источник продолжал расти от постоянного использования. Получался двойной эффект: во-первых, я мог больше заклинаний применять без восстановления источника, во-вторых, сами заклинания выходили сильнее.

Выпив кофе перед дорогой, я обулся и, взглянув в зеркало, вышел из квартиры. До места жительства Ярослава Даниловича предстояло добираться на двух автобусах. Брать такси я в этот раз не стал, спешить всё равно было некуда.

Погода всё больше напоминала осень, так что, стоя на остановке, я смотрел на окружающих, одетых куда теплее, чем я. Укрепление тела было настолько плотным, что я не чувствовал холода в обычном костюме, хотя по утрам лужи уже покрывались коркой льда.

Добраться до дома Румянцева удалось за каких-то сорок минут. Жил он в обыкновенной пятиэтажке без лифта и закрывающейся двери в подъезд. Приличный двор, пусть и давно не знавший капитального ремонта, поддерживался в относительном порядке.

Поднявшись на нужный этаж, я надавил на кнопку звонка и стал ждать, когда мне откроют. Конечно, существовала вероятность, что хозяина нет дома — время рабочее, но не попытать счастья я не мог. Да и дома сидеть без дела тоже терпения не было.

Через минуту раздались шаги за дверью, щёлкнул замок, и в открывшуюся щель выглянул уже немолодой мужчина с плешью на голове и жидкими волосами по бокам. Короткие усы с проседью, бородка клинышком.

— Да ладно! — воскликнул он. — Глаза меня не подводят? Игорь, ты, что ли?

Я улыбнулся ему, и хозяин квартиры открыл дверь нараспашку. Сам я его не помнил, но отец часто водил меня на завод, и, возможно, когда-то мы даже знакомились с главным инженером.

— Я, Ярослав Данилович, — подтвердил я.

— Входи давай, чего на пороге стоять, — произнёс тот, отступая глубже в коридор.

Я переступил порог, и главный инженер окинул меня внимательным взглядом.

— Вот ты вымахал! Еле узнал тебя, — покачал головой Румянцев. — Я ж тебя помню вот такусеньким, — он продемонстрировал высоту на уровне своего колена, — ты в коляске катался и угукал. А теперь смотри аккуратнее, у меня тут потолки низкие, башку не расшиби.

Говорил он это всё с улыбкой. А я внезапно вспомнил его.

Мне тогда лет семь-восемь, наверное, было, когда отец привёл меня на завод и представил своему другу. И когда мы вошли в кабинет Румянцева, я треснулся лбом о его рабочий стол, бросившись пожать протянутую руку главного инженера.

— Ярослав Данилович, — с усмешкой развёл я руками. — Мне уже не семь лет, я осторожней стал.

— Будь я такого роста, я бы тоже осторожничал, — посмеялся Румянцев.

Сам он был мне по плечо, зато шириной не уступал. При этом общая комплекция у Ярослава Даниловича была довольно плотной, он не производил впечатления толстяка. Дурного сала в нём не было, лишь мышцы и здоровый жирок, каковой бывает у борцов в тяжёлом весе.

— Рад тебя видеть, — кивнул он. — Разувайся, проходи. Чай будешь?

— Буду, — ответил я.

Квартира бывшего главного инженера оказалась холостяцкой берлогой в самом её классическом проявлении. О том, что жилья давно не касалась женская рука, говорило буквально всё. Но при этом обстановка хоть и выглядела недорого, однако каждый элемент в ней был подчинён функциональности.

Мне живо вспомнился кабинет Румянцева на заводе. Там было то же самое.

Усадив меня на небольшой кухне, Ярослав Данилович заварил мне чая, сам сел напротив и, открыв холодильник, предложил:

— Колбаски с сыром хочешь к чаю? У меня другого ничего нет, к сожалению. Не борщ же тебе предлагать на завтрак.

— Спасибо, мне и так хорошо, — отказался я.

Усевшись напротив меня, он положил локти на столешницу и, сделав первый глоток горячего чая, спросил:

— Я рад тебя видеть, Игорь, но ты же не просто так решил навестить старика?

На старика он не тянул. В его возрасте некоторые спортсмены на ринге ещё молодых соперников в бараний рог скручивают. Но Румянцев был прав, и стоило переходить к делу.

— В общем, меня отец к вам послал, — начал я.

А потом я рассказал всё, что мне стало известно по заводу, заодно обрисовав и ситуацию с бандитами из Новосибирска, которые не стеснялись нарушать закон, дабы прикрыть свои действия.

— Эх, Вася, Вася, — выслушав меня, покачал головой Румянцев. — Как так-то?

— Подставили, — пожал я плечами.

— Добрейшей души человек отец твой, — вздохнув, произнёс Ярослав Данилович. — А всякие скоты этим всегда пользовались. Я сколько раз ему говорил, нельзя так доверять людям… Но он же у тебя упёртый, как баран, уж прости за правду, Игорёк. Не спорю, иногда он один против всего начальства выступал, чтобы выгородить какого-нибудь запившего работника. И его любили