Читать книгу "Лучник. Кваз - Валерий Геннадьевич Шмаев"

подальше, добавил, обращаясь к давно проснувшейся Беате: – Так что зря вы с сестрой думали, что грыси ничего вам не сделают. Глаза или горло вполне могли из скрыта вырвать. Просто я им запретил, а о том, что мы мысленно общаемся, даже Гость не знает. Ну и вы, соответственно, тоже не знали. Ты мне объясни, с чего вдруг такие резкие движения? Что стало катализатором? Неужели дети?

– А ты уверен, что я захочу с тобой откровенничать? Всё равно ведь убьёшь. И какой мне смысл? – тут же ответила Беата.

– Смысл есть. Как не быть? Расскажешь – просто умрёшь. Быстро и без мучений, а вот если я тобой серьёзно займусь, то ты молить будешь, чтобы тебя хоть кто-нибудь пристрелил. Ваши муры по сравнению со мной – детишки несмышлёные.

– Да ладно. Ты обычный правильный солдафон без садистских наклонностей. Когда Сенсей мура потрошил, ты морщился и отворачивался. Сестра тебя тогда вшивым интеллигентом прозвала, а это её самая презрительная оценка. Считай, что она тебя дерьмом с ног до головы в несколько слоёв обмазала.

Платон усмехнулся.

– Видишь ли, в чём дело, Беата. Я действительно простой унтер-офицер, а вот Светлая эмпат, и она первая обнаружила вашу откровенную неискренность и разработала комплекс мероприятий, раскрывающий вашу сущность. Я только выполнял её рекомендации. Качественная дезинформация, грамотно и вовремя поданная, всегда работает против потенциального противника. Это аксиома, а то, что я вам демонстрировал, а главное, говорил в течение всего нашего общения, была даже не деза, а театр одного актёра. Так сказать, импровизированный моноспектакль. Я практически всё время вводил вас в заблуждение. Когда по чуть-чуть, когда переворачивая всё с ног на голову, а на последнем этапе привлёк ваше внимание яркими эмоциями и жестами и убедил вас в том, что происходящее мне крайне неприятно. Вот вы и купились. Так уж получилось, что мне довелось почти семь лет практически безвылазно воевать на Африканском континенте. Корпус пластунов, в котором я служил, занимался разведывательно-диверсионными операциями в глубоком тылу противника и карательными акциями по уничтожению селений аборигенов. Часто очень многолюдных. В тех местах семья из десяти-двенадцати детей не редкость, мальчику вручают автомат лет в восемь, а лук – как только ребёнок начинает ходить. Пытки пленных и демонстративные убийства мирных жителей самыми грязными способами составляли основу нашей работы. О садизме и речи быть не могло – таких отсеивали на первом этапе обучения, но отрубить голову ребёнку или посадить на кол беременную бабу во время рейда любой из нас мог влёгкую. Нас специально этому учили. В основном на практике. И я всегда знал, что лично меня за подобное деяние никогда и никто не накажет. На любые действия бойцов рейдовых групп командованием объединённой группировки, в которую входил корпус пластунов, изначально выписывалась индульгенция, а морщился я только потому, что работал Сенсей очень грязно и непрофессионально, но делал это от недостатка опыта. Сенсей ведь только спецшколу закончил и реального опыта не имел. Резать неподготовленного к пыткам пленного ножом и подключать его конец к пульту беспилотника, находясь в идеальных условиях, каждый дурак сможет. Ты поди попробуй допросить аборигена, который всю жизнь готовится к мучительной смерти, и религия которого прямо к этому призывает, а религиозны аборигены в тех местах до полного самопожертвования. Причём сделать всё необходимо так, чтобы не всполошились соплеменники пленного, способные влёгкую закидать твою группу стрелами и копьями с отравленными наконечниками. И не дай бог этот яд попадёт тебе в кровь или просто на кожу – умирать будешь в жутких мучениях. Так что я сейчас зажгу керосиновую лампу и примусь верхней частью стекла водить тебе по болевым точкам и прижигать соски. Сама догадаешься, куда тебе это раскалённое стекло можно вставить, или рассказать с подробностями? Ты, случайно, не помнишь температуру горения керосина? Вот и я не помню. Давай проверим, насколько это эффективно? А можно разжечь плитку, на которой мы еду готовили. Если посадить тебя голой задницей на конфорку, то на твои крики все пустыши из деревни прибегут. Единственное, жаль – малыши проснутся, но можно попросить Норда сесть в этот красивенький джип и вместе с детьми уехать в поле, и мы никому не будем мешать. Но обычно мы заостряли не сильно толстый колышек метровой длины, обугливали на костре и засовывали его пленному в задний проход. Прямо так – тлеющий. А тебе можно засунуть не только в задний. Догадываешься, какая это боль, или попробуем повторить? Тонкие, раскалённые на костре иглы, засунутые под ногти, тоже приветствовались. У квазов нервные окончания на пальцах находятся там же, где и у людей, и можно с иглами не заморачиваться, а просто расплющить тебе пальцы обухом топора. Для начала на ногах. Ты же не думаешь, что я тебя раздел для того, чтобы полюбоваться на твои мохнатые прелести? Изначально я планировал облить твои ноги дизтопливом, смешанным с солидолом и моторным маслом, и слегка их погреть. Именно поэтому ноги связаны так, чтобы огню было удобно обугливать твои ступни. Просто температура горения такой смеси несколько ниже, чем у бензина, а горит намного дольше. Можно и с паяльной лампой поиграться. Я её специально для тебя приготовил. И таких приколов мне известны сотни, и многие из них приходилось применять на практике. Мне это не всегда нравилось, но куда деваться? Такая работа. Так что поверь пока на слово – местами я очень неприятный тип, и лучше меня попусту не злить, а не поверишь – заменим теорию практикой. По большому счёту, молчать и мучиться в конце своей жизни тебе смысла никакого нет, потому что вы с сестрой практически всё успели сказать: продать меня Квазимодо – нормальная затея. При определённых обстоятельствах любой боец моей разведгруппы поступил бы точно так же, поэтому именно этого я от вас ждал и потихонечку к таким действиям подталкивал. Я был уверен, что вы попробуете на меня напасть при возвращении, но немного просчитался. Теперь ты подробно ответишь на мои вопросы, и советую говорить правду, а если примешься играть в мужественного патриота в контрразведке, то я заткну тебе пасть и для начала, минут двадцать ничего у тебя не спрашивая, буду показывать то, чему меня очень долго учили. Просто чтобы ты на собственной шкуре почувствовала разницу между привычным тебе Лучником и командиром девятьсот семнадцатой разведывательной группы корпуса пластунов Российской Императорской армии гранд прапорщиком Платоном Гордеевым. Что послужило поводом к действию? – Лучник задал конкретный вопрос, не меняя голоса и положения тела.

Его слова прозвучали буднично, и Беата сломалась.

– Дети. Такие маленькие