Читать книгу "Любовь по его правилам - Рина Ушакова"

у нас почти всё готово, осталась неделя.

— А давай просто зачеркнём у них и запишем себе, — предложила Даниэла.

— Ага, и скажем, что так и было, а все поверят. Денисова, прекращай уже тупить, если хочешь продлить своё бесполезное существование, — громко сказал староста. — Я тебя предупредил, но времени у тебя мало, так что думай резче.

Больше добавить ему было нечего, поэтому он свернул лист и ушёл в кабинет, а Даниэла осталась стоять на месте. Лично она спокойно прожила бы без приза в виде привилегий в столовой, но одноклассники так уцепились за эту затею, что их реакция могла быть непредсказуемой. Как объяснить им, что за неделю до праздника нужно срочно всё менять?

«Это катастрофа», — вздохнула про себя Даниэла.

— Я уже не ждала, что ты придёшь, — сказала Вероника.

Она как раз направлялась на урок, но заметила невдалеке Даниэлу. В последнее время им редко удавалось спокойно поговорить, а уж про то, чтобы увидеться после занятий, и речи не шло. Даниэле приходилось разрываться между сбором реквизита и заполнением бесконечных журналов, домой она возвращалась поздно, и сил хватало только на то, чтобы кое-как сделать домашку. Веронику, впрочем, это не обижало: она, наверное, могла целый год не общаться и не видеться с Даниэлой, но всё равно считать её своей подругой.

— Лучше бы я не приходила… — ещё раз вздохнула Даниэла.

— Что на этот раз?

— «А»-шки стырили нашу идею для конкурса, и я теперь крайняя.

— Ого, — воскликнула Вероника, удивлённо округлив глаза. — Как так? У нас уже всё сделано почти.

Подобную формулировку Даниэла слышала уже второй раз за последние пять минут, поэтому непроизвольно скривилась.

— Вот как-то так, — ответила она, — кто-нибудь проболтался или просто подсмотрели, уже не важно.

— Подожди, — сказала Вероника. — А как «А»-шки могли украсть нашу идею? Я же помню, что вы решили сделать какой-то список, чтобы не повторяться.

— Да, но я забыла туда её записать.

— Вот это попадалово! — воскликнула Вероника, и её брови опять полезли на лоб. — Если наши про это узнают…

— Тише ты, — одёрнула её Даниэла. — Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь услышал. Вот что теперь делать?

— По-моему, раньше у тебя всегда был один-единственный способ решения всех проблем.

Почему-то о том, чтобы обратиться к Феликсу, Даниэла даже не подумала, хотя обычно она действительно бежала к нему при возникновении малейших сложностей. Может, всё дело в том, что это всегда было лишь предлогом, чтобы лишний раз увидеться с ним?

— Я не могу, мы же с ним теперь вроде как встречаемся, — пролепетала Даниэла.

— И что? — удивлённо спросила Вероника.

— Не знаю, но… Просто мне кажется, что теперь я не смогу его попросить ни о чём, вдруг он решит, что я только ради этого с ним.

Как и все остальные мысли, которые посещали Даниэлу, эта моментально отразилась на её лице, превратившись в смесь испуга и растерянности.

— Умеешь же ты загнаться, — заметила Вероника, покачав головой.

С этим трудно было поспорить. Иногда Даниэла придумывала что-то, что со стороны казалось странным, однако сделать ничего она с собой не могла, потому что логика в этом случае была бессильна.

Вот и сейчас, вместо того чтобы по привычке разыскать Феликса и нагрузить его своими проблемами, Даниэла почему-то сомневалась, что ей стоит это делать. И причина не только в том, что он мог что-то там подумать. Просто раньше их взаимоотношения были простыми и ясными, а теперь всё изменилось, и как вести себя с ним, она не понимала.

С одной стороны, всё было, как и прежде. Феликс подтрунивал над ней в своём стиле, а Даниэла из-за этого бесилась, но вместе с тем в его присутствии она постоянно ощущала скованность, которая возникала совсем не из-за смущения. Просто он сохранял отстранённость, и любые попытки приблизиться к нему неизменно оборачивались неудачей, потому что Феликс либо игнорировал их, либо реагировал так, что было непонятно, врёт он или говорит правду.

Всё это привело к тому, что общение с ним превратилось для Даниэлы в подобие шахматной партии. Каждый шаг приходилось продумывать, а любое действие с его стороны воспринималось как попытка запутать её и подавить её волю, причём без какой-либо конкретной цели. На фоне этого просить Феликса о помощи казалось не самой лучшей идеей.

До конца учебного дня Даниэла пыталась найти выход самостоятельно. К счастью, все классы продолжали свои шпионские игры и держали подготовку мероприятий в секрете, поэтому время ещё было, но его становилось всё меньше и меньше. Рано или поздно кто-нибудь из параллельного не выдержал бы и проболтался, и что-то подсказывало Даниэле, что счёт шёл даже не на дни, а на часы.

Тем не менее за четыре оставшихся урока ей так и не удалось ничего придумать. Радовало только то, что большинство одноклассников разбрелось по домам, так что до завтра можно было жить спокойно, но настроение лучше от этого не становилось.

Ноги сами привели Даниэлу к актовому залу, хотя она не собиралась в этот день заниматься подготовкой к праздникам, до которых, скорее всего, ей не суждено было дожить. Внутри, как всегда, все шумели и веселились, и среди этой толпы Даниэла заприметила Вербицкую. Именно она была старостой «А» класса, но знала ли Света о том, откуда взялась идея, которую они выбрали для конкурса? Неопределённость Даниэла не любила, поэтому тут же направилась к ней, чтобы всё выяснить.

* * *

— А, привет, — с улыбкой поприветствовала её Света и тут же перешла на рёв. — Ты куда это потащил?! Я сказала, к правому краю!

— Я хотела у тебя спросить кое-что, — сказала Даниэла, когда та снова повернулась к ней. — Ты в курсе, что ваш класс украл у нас идею для праздника?

— Конечно, — без какого-либо стеснения ответила Вербицкая. — Это я предложила так сделать.

Всё-таки люди не менялись: подобный поступок был в стиле Светы, это Даниэла знала из собственного опыта. Ради победы бывшая одноклассница могла переступить через кого угодно, что она сделала и в этот раз.

— Почему именно у нас? — спросила Даниэла. — Тебе что, классов мало? Меня теперь из-за тебя прибьют, ты хоть это понимаешь?

— Прости, Даниэла, — сказала Света, но на её лице не отразилось ни капли раскаяния. — К тебе у меня никаких претензий нет, но ты же сама говорила, что староста ты временно, а я не могу позволить победить этому зазнавшемуся очкарику.

После такого Даниэле хотелось просто убить Вербицкую на месте. В конце концов, как будто ей заняться было нечем, кроме как выпутываться из неприятностей, которые