Читать книгу "За что не берутся даже джинны - Татьяна Андрианова"

— Хорошо, что ты проснулась, — обрадовался эльф, хотя лично я в болезненном состоянии собственного бодрствования решительно не находила ничего хорошего. — Похлебка как раз поспела. Но сначала надо бы выпить укрепляющий отвар. — Прежде чем я успела открыть рот, в руки мне сунули кружку, исходящую ароматным паром. — Пей, не сомневайся. Температура практически комнатная.

Уверенность тона спасителя возымела почти магическое действие. Хотя если рассуждать чисто логически, ему совершенно незачем мне вредить. Зачем тогда спасать? Но на вид отвар выглядел очень даже горячим. Жидкость комнатной температуры просто не способна переходить в газообразное состояние, это всякий знает. Вывод: либо это что-то, достигшее точки кипения, либо один из тех составов, которые внутрь употреблять, мягко говоря, нежелательно. Но вопреки любым доводам рассудка я сделала осторожный глоток. Невежливо отказывать спасителю в такой малости — мужик старался… готовил. Надеюсь, если что, заем дрянь супом. Не пришлось. Отвар приятно согревал и при этом оставлял легкое, сладкое, ароматное с толикой горечи, медовое послевкусие на языке. Надо же, на все руки мастер. И готовит, и отвары вкусные варит (в детстве стоило заболеть — и подсовывали что-нибудь противное с неизменным комментарием: «Лекарство не может быть вкусным, на то оно и лекарство»), И заботливый такой. Ну мой тип мужчины. Вот это-то и пугает. Жди подвоха. Нет, я не преувеличиваю. Не бывает так, чтобы подобное золото кто-то уже не оприходовал. Таких мужчин еще щенками прибирают цепкие женские лапки с острыми наманикюренными коготками и держат на коротком поводке со строгим ошейником, причем шаг вправо, шаг влево считаются попыткой к бегству, прыжок на месте расценивается как попытка улететь.

Тем временем эльф, убедившись в том, что отвар пьется (я не плююсь, руки трясутся, но кружку мимо рта не проношу), так же спокойно и неторопливо налил густую похлебку в глубокую миску и принялся дуть, чтобы остудить.

Питье быстро кончилось, супа еще не дали, и в образовавшейся паузе я задала наконец животрепещущий вопрос:

— Я дико извиняюсь, но вы вообще кто?

Незнакомец стрельнул в мою сторону пронзительным взглядом голубых глаз, но не успел открыть рот, как на мое плечо с размаху шлепнулся летучий мышь. Вампир в виде нетопыря довольно фамильярно обхватил мою шею, уселся, закинув ногу на ногу (или заднюю лапу за заднюю лапу), и заявил:

— Кто, кто… Некромант, кто же еще? Кстати… — Свистящий шепот мыша неприятно вонзился в беззащитное ухо, заставив меня поморщиться. — Приветствую воинственную леди в эту дивную ночь. Не могу передать словами всю радость, которая наполняет меня при мысли, что вы остались на этом свете с нами, а не пали жертвой прях. Жуткие твари, кстати сказать… До сих пор как вспомню, так вздрогну…

— Некромант?! — Услужливое воображение тут же нарисовало небритого мужика почему-то в фуфайке и мохнатой шапке-ушанке (судя по состоянию меха, животное явно скончалось от старости), разрывающего могилы на кладбище со скоростью экскаватора. — Откуда такие сведения?

— Не разделяю вашей иронии, леди. Воительница вы превосходная, а вот в эльфах совсем не разбираетесь. Не надо расстраиваться, луна ночей моих! Нельзя же быть совершенством во всем, иначе окружающие рискуют умереть от зависти или от собственных комплексов. А сведения у меня самые достоверные. Он ведь знаете чем вас, воинственная наша, отпаивал? Нет? Кровью своей… Я сам видел. Да что там я — это вам сейчас любой из присутствующих подтвердит… А мне, между прочим, — наклонившись еще ближе, жарко зашептал мышь так «тихо», что не только глухой услышит, но и вся пустошь с ее зверскими обитателями, — ни капли не выделил. Жмот ушастый! А ведь вполне мог нацедить капельку-другую умирающему от голода вампиру. Никакого чувства сострадания! Некромант — он некромант и есть.

— Глупости! — фыркнула Лисса, заставив меня нервно вздрогнуть от неожиданности. Пока мышь развлекал меня беседой, друзья вместе с незадачливым ушастым учеником как-то незаметно перебазировались к нашему костру. — Некроманты не станут жертвовать собственной кровью, они предпочитают проливать чью-то еще.

— Ха! — не сдавал позиции мышь. Когтистые лапки половчее вцепились в плечо, заставив меня поежиться от боли. «Смахнуть бы паразита, да нечем», — расстроилась я. — А ты многих некромантов видела?

— А ты? — не осталась в долгу воительница.

— Сам — не видел, — честно признался вампир. — Зато прочитал несколько очень подходящих книжек: «Быт и нравы современных некромантов», «Жертвоприношение в ритуалах. Миф или суровая реальность?», «Некроманты. Кто они? Извращенцы или невинные жертвы обстоятельств?». Так вот, все авторы сходятся в одном — для успешного подъема зомби нужны: жертвенная кровь, непосредственно сам мертвец и сложный магический ритуал.

— Стоп! Ты на что это, нежить, намекаешь? По-твоему, я зомби?! — Я попыталась схватить мыша за горло, но промахнулась. С координацией пока было не очень. Да и немудрено… Чудо, что в живых осталась. Хотя некоторые намекают, что не осталась.

Проворный нетопырь изящно ускользнул от захвата неокрепших рук и нагло пискнул:

— Выходит, что зомби! А как ты хотела, милочка? Такую кучу монстров перебить и в живых остаться? Так не бывает. К тому же ритуал был, кровь была и вы, леди, при всем моем уважении, ничем не отличались от мертвых.

Некоторое время я возмущенно ловила воздух ртом, не в силах выдавить что-то членораздельное. Все-таки не каждый день просыпаешься и узнаешь, что ты живой мертвец. Такое известие кого угодно ошарашит, а кто послабее — может запросто сыграть в ящик повторно. На бис, так сказать. Пока я пыталась смириться с суровой реальностью этого мира, эльф успел остудить суп и сунул мне в руки миску.

— Не надо так волноваться, тебе вредно, — спокойно заявил он. — И нечего слушать болтовню вампира. Доверять нежити — последнее дело. Разумеется, ты не зомби. Проверь свое сердце — оно бьется. А я не некромант, и никаких оживлений мертвецов не было.

С трудом переведя дыхание, я сглотнула комок, стоявший в горле, и выдавила:

— Тогда объясни, что конкретно там произошло.

— Как тебе удалось выжить? — усмехнулся тот.

Я кивнула.

— Все просто, — пожал плечами эльф. — Магия крови.

— О как! — потрясенно ахнула охотница, как учительница математики, ученик которой только что случайно доказал теорему Ферма.

— А что это такое? — живо заинтересовалась принцесса.

— Да, что это за магия такая кровавая? — спросила я, пристально вглядываясь в перекошенное смесью восторга и ужаса лицо Лиссы.

— Не кровавая магия, а магия крови, — поправил рыжий. Действительно, что ему волноваться, не его же поили всякой дрянью сомнительной стерильности. — В моем случае это всего лишь умение заговаривать кровь.

Я удивленно моргнула. Честно говоря, словосочетание «заговаривать кровь» вызывало стойкую ассоциацию с деревенской бабулькой, нашептывающей над разбитой коленкой слишком шустрого, непоседливого внука немудреный наговор: «У соседа боли, у собаки боли, а у Ванятки не боли». Как подобные приговорки способны помочь выздороветь человеку, который, по словам очевидцев, ничем не отличался от трупа, непонятно. Видимо, я высказала свои сомнения вслух, хотя вовсе не собиралась этого делать, или сомнение отразилось на моем лице, на что спаситель усмехнулся и пояснил: