Читать книгу "Шуточки жизни - Ирина Быстрова"

– Может, не стоит торопиться? – аккуратно предлагаю я.

– Не торопиться? – усмехается он, и в этой усмешке я улавливаю нотку горечи. – Но так можно все пропустить в этой жизни.

Альбертино, видимо, понимает, что я не расположена продолжать дискуссию на эту тему, сворачивает разговор:

– Ладно, это так пока, идея, не больше. Что? Пойдем поработаем?

– Неплохо было бы, – отвечаю я.

Мы прощаемся. Я отключаю телефон и бездумно смотрю в окно. Альбертино с каждым следующим днем оказывается все сложнее и сложнее. Может, мне просто выкинуть из головы лишние мысли, расслабиться и отдаться течению? А может – внезапно приходит шальная мысль – это лучше мне переехать в московский офис? Не буду видеть М.А., а со временем – кто знает! – оценю по достоинству и Альбертино.

Юрик, к которому я захожу, чтобы отдать документы на подпись, сидит мрачный, как предгрозовое небо.

– Опять вы со своими бумажками, – шипит он, ставя свою замысловатую подпись под моими расчетами.

– Что поделаешь? – риторически спрашиваю я и, чтобы немного развлечь нелюбимого, но все же родного начальника, спрашиваю: – Юрий Викторович, не подскажете ли, – Юрик поднимает на меня свои белесые очи, – существует ли в нашей компании такая практика, как перевод сотрудника в филиал по его просьбе? – И так как Юрик продолжает взирать на меня с явным удивлением, я спешу пояснить свою мысль: – К примеру, если бы я захотела поработать в московском офисе, могла бы я рассчитывать на то, что моя просьба будет рассмотрена?

– Рассмотрена – да, но насчет удовлетворена – я бы сказал, скорее нет, чем да, – слышу я из комнаты переговоров, сообщающейся с кабинетом Юрика посредством двери, и через мгновение вижу М.А., выходящего оттуда.

Проклятье! Ну вот откуда он тут взялся? Юрик откидывается в кресле и, скрестив на груди руки, меланхолически замечает:

– Вот видите. Максим Александрович полагает, что у вас маловато шансов попасть в Москву.

– Во-первых, – огрызаюсь я, опуская глаза, – московский офис я привела для примера. Может, я желаю поработать в Новосибирске. Если не ошибаюсь, у нас там предполагается филиал.

– А во-вторых? – спрашивает М.А., останавливаясь прямо напротив меня.

– Во-вторых, честно сказать, – я тщательно подбираю слова, чтоб не ляпнуть откровенную грубость, – не понимаю, каким образом Максим Александрович может быть причастен к решению этого вопроса?

– Странно, не правда ли, – все так же задумчиво комментирует Юрик.

Я киваю. М.А. молчит.

– Но это если не знать всех деталей. А вы, – Юрик любезно улыбается мне, – Ольга Николаевна, их еще не знаете. Просто Максим Александрович… – Юрик поднимает глаза на М.А., тот пожимает плечами, мол, мне все равно, и Юрик продолжает: – Теперь будет вашим директором.

Уппс! Я чувствую, как внутри становится жарко-жарко.

– А вы? – растерянно спрашиваю я.

– А что я? – Юрик философически глядит на меня. – Я ухожу в другую компанию. Вы будете по мне скучать?

Боже мой, какое мне дело до тебя? Скучать? Вот уж никогда.

– Немного, – тем не менее бормочу я.

Директор. С ума сойти. Чем нам всем это грозит? Чем мне это грозит? Мысли беспорядочно теснятся в моей голове, я не успеваю собирать их в кучу. Мама! Мама ведь что-то говорила по поводу того, что племянник должен получить назначение, а я, лопух эдакий, все пропустила мимо ушей. Впрочем, разве это что-нибудь изменило бы?

– Я, пожалуй, пойду, – тихо говорю я, подтягивая к себе подписанные бумаги.

– Идите. – Юрик милостиво взмахивает рукой, не исключено, что в последний раз.

М.А. продолжает молчать, внимательно разглядывая меня, и, только когда я уже почти достигаю дверей, он оживает.

– Ольга Николаевна, – слышу я за спиной его голос, – могу я попросить вас пока не сообщать никому эту новость?

Я поворачиваюсь.

– Не хотелось бы, – Юрик кивает в такт словам М.А., – чтобы она стала известна до ее официального объявления. Я полагаюсь на вашу деликатность… – М.А. вопросительно поднимает брови.

– Да-да, конечно, – бормочу я и выхожу из кабинета.

Интересно, долго ли мне придется терпеть? Что, и даже Галке ничего нельзя сказать?

Глава 27

Болезнь подкосила меня так неожиданно, что оставалось только развести руками. Во вторник утром я проснулась с ощущением невозможности продолжать это тягостное занятие – жить. Я лежала в постели, наблюдая за тем, как секундная стрелка движется по циферблату, и пыталась понять, откуда взялась во мне такая тоска. Перебрав в голове все возможные варианты и не найдя ни одного действительно серьезного, я с трудом выползла из-под одеяла и сделала пару шагов. Меня шатнуло, в мозгах взметнулось ватное облако, и в глазах потемнело. «Ой!» – подумала я. Градусник показал мне 38, и причина утренней тоски наконец-то обрела свое лицо.

– Что это? – спросила я у врачихи, прибывшей по моему вызову уже после трех.

– Трудно сказать, – пожала она плечами. – Весна.

– Какая ж это весна? – удивилась я. – Пожалуй, уже лето.

– Да, и вправду. – Она задумчиво уставилась в окно. – Но дело ведь не в сезоне, вы понимаете?

– Не очень, – призналась я.

– Дело в состоянии организма, – пояснила она. – А у вас – весна.

– То есть? – Мое удивление нарастало.

«Весна в организме» – это комплимент или смертельный диагноз?

– Недостаток витаминов, избыток стрессов. – Врачиха внимательно взглянула на меня. – Стрессы были в последнее время?

– А у кого их нет, – уклончиво ответила я.

Стрессы! Ясное дело, были. На десятерых бы хватило моих стрессов.

– Значит, были. – Она вздохнула. – Словом, лежите. Я вам выписываю больничный до понедельника.

– Ого! – выдохнула я.

– Что, – скривилась врачиха, – на работе без вас умрут?

– Да нет, – подумав, сказала я.

На работе сейчас, наверное, даже лучше не появляться. Во-первых, буду избавлена от необходимости таиться от Галки по поводу назначения М.А. – что представлялось мне почти невыполнимой задачей. Во-вторых, в смутные революционные времена всегда лучше держаться подальше от эпицентра событий.

– Вот и отлично, – обрадовалась врачиха и принялась царапать что-то на бланке рецепта. – Выписываю общеукрепляющие. В остальном – только покой. Хорошо бы еще отключить телефоны, но это уже на ваше усмотрение. Пейте побольше чаю с лимоном, спите. В общем, отдыхайте. В понедельник до часу – ко мне на прием.

– Спасибо, – пробормотала я и потащилась ее провожать.

Вот так все и было. Сегодня уже суббота. По-моему, я конкретно опухла от сна, чая, лимона и одиночества. Все, конечно, звонят, но зайти времени ни у кого нет. Врачует меня мама, да и она забегает ненадолго. Сгружает сумку с едой, фруктами, прикладывает прохладную руку к моей голове и, пощебетав минут пятнадцать, опять убегает по каким-то своим таинственным делам. Любопытство меня немного колотит, но я намеренно держу себя в узде, потому что стоит только дать слабину, и я обнаружу себя погибшей под лавиной событий маминой жизни. Смерть от любопытства представляется мне менее мучительной.