Читать книгу "Обычные люди - Евгения Овчинникова"

Мы с Мирой тоже разделись и повесили одежду на крючки.

— Это кто такие? — настороженно спросил старик.

— Девочки это, наши девочки, — ответила бабушка, мягко отталкивая его от дверной арки.

Старик нехотя пропустил ее, потом нас. Мы вошли в комнату, служившую, по всей видимости, гостиной. Запах лекарств. Большой телевизор. Старая мебель. Круглый стол со стопками газет в центре комнаты. В высоких окнах мелькали ноги прохожих. У батареи под окном стояли два куба, накрытых тканью. Когда мы подошли ближе, оказалось, что они накрыты скатертями: одна была белой с вышивкой, вторая — бежевой с рисунком из листьев. На батарее спала кошка. Она приоткрыла глаза и потянулась.

Бабушка ушла на кухню, там зашумел кран. Мы с Ми рой, оцепенев, стояли над кубами.

— Вы заберете их? — спросил старик, подойдя к нам. Он больше не казался воинственным. Просто старый, больной и уставший человек. — Он сказал, что к ней придут и помогут, но никто не пришел. Вы заберете их?

— Заберем, — ответила Мира.

— Что он сказал тебе? — спросила я.

— Что у них получилось, но оказалось, что такие дети вызревают очень долго. Слишком долго: несколько лет. Он не хотел отдавать их первым инвесторам, боялся за детей. Но потом, когда решил ехать в Италию, у него не поднялась рука отключить резервуары. Он перевез их сюда и поручил старушке и тому человеку, Андрею Анатольевичу, позаботиться об эмбрионах, а потом, когда они созреют, — пристроить их.

— Он не знал, что Хранитель попал в больницу и поэтому не нашел все сообщения, где было написано, у кого резервуары…

Мира кивнула:

— Не такой уж он и плохой.

Старушка вернулась из кухни, подошла к столу и ощупала его. Ее руки наткнулись на стопки газет, портативный тонометр и очки.

— Коля, ну ты даешь! Просила же освободить!

— Сейчас-сейчас, — засуетился ее муж, собирая вещи со стола. Только сейчас я заметила, что на диване разложены пеленки, одеяла, полотенца. Тут же лежали стетоскоп и несколько медицинских приспособлений, назначения которых я не знала.

— Все, чисто, — сказал старик, когда закончил.

Бабушка перешла к дивану и начала ощупывать вещи. Делала она это неторопливо, но со сноровкой — должно быть, ослепла уже давно.

— Акушеркой она, — подал голос старик, — акушеркой всю жизнь работала в том институте.

Мира нервно сглотнула, не отводя глаз от кубов. Они издавали едва слышное жужжание, от них тянулись провода к розеткам у дивана.

Бабушка достала из стопки большую непромокаемую пеленку и постелила ее на стол. Потом положила туда салфетки и пузырек с зеленкой. Потом подошла и откинула скатерть с одного из кубов. В нем в полупрозрачной зеленоватой жидкости плавал ребенок. Пуповина тянулась из его живота наверх к крышке куба. На верхней панели было несколько кнопок и огоньков, все они светились зеленым. Ребенок повернулся, и мы с Мирой невольно отшатнулись.

— Ножницы забыла, — сказала акушерка мужу, не оборачиваясь. — На кухне в стерилизаторе.

— Несу, — ответил он и ушел на кухню. Сначала там зашумела вода, а потом раздался звон.

Акушерка тем временем нажала подряд на все кнопки на панели, и крышка с тихим шипением приподнялась. Мы подались вперед, глядя, как она осторожно открывает крышку и достает оттуда ребенка, мальчика, переворачивает и постукивает его по спине и как из его рта и носа выливается зеленоватая жидкость. Ребенок, казавшийся неживым, вздрогнул всем телом и закричал. Акушерка переложила его на стол и тщательно обтерла салфетками, не обращая внимания на крики, и мальчик успокоился, перестал кричать и осматривал все мутными сине-серыми глазами. Акушерка обрезала пуповину ближе к пупку и прицепила на нее что-то вроде небольшой прищепки. Потом нащупала пузырек с зеленкой.

— Руки чистые? На, открой и помажь пуповину. — Она протянула пузырек в сторону Миры, и та неуверенно взяла его и отвинтила крышку. — На диване вату возьми.

Мира смочила вату зеленкой и осторожно приложила ее к месту, где отрезали пуповину. Мальчик дернулся, но не расплакался. После этого акушерка ловко запеленала его и сунула конверт Мире.

Потом старушка откинула скатерть со второго куба. В нем была девочка. Она закричала сразу, как ее достали из куба, кричала и выкашливала жидкость, в которой провела столько лет. Акушерка так же аккуратно протерла ее, запеленала и передала ее мне.

— Все, деточки, идите.

— А как мы…

— Идите, идите. Мы все сделали. Теперь вы.

Я рассматривала обстановку комнаты, пустые резервуары, куски пуповины на столе. Следовало сделать фотографии, взять образцы пуповины и жидкости из кубов, но я просто смотрела и старалась запомнить все именно так, как есть: старичков, Миру и детей, кошку, которая так и не слезла с батареи, беспорядок на столе.

— Куда резервуары-то девать? — спросил жену старик, когда мы уже вышли в прихожую.

Пока они спорили о резервуарах, мы с Мирой оделись, неловко придерживая свертки и помогая друг другу.

— До свидания, — сказали мы хором.

Они оба улыбались как люди, закончившие тяжелую работу. Старик закрыл за нами дверь.

— Куда ты с ним? — спросила я, когда мы вышли на улицу.

— Домой. Отвезу домой, потом посмотрю, что с ним делать.

— Оставишь себе?

Мира посмотрела на младенца, и я поняла, что она приняла решение прямо сейчас.

— Да. Я видела, что бывает с детьми в приютах.

Я тоже вспомнила, как с криками «мама!» ко мне бежала толпа семилеток.

— А ты?

— Я тоже. Возьму в колледже перерыв на год.

— Расскажем им? — спросила Мира.

— Да. Расскажем, но позже. Знаешь, я подумала, что правильно наши родители сделали — растили нас как обычных людей.

Мы в очередной раз попрощались, и на этот раз я была уверена: мы скоро увидимся или созвонимся. Потом я набрала Ванин номер и, пока шли гудки, думала, не слишком ли это — просить его о помощи.

— Да? — удивленный голос.

— Мы договорились встретиться, — сказала я.

— Эм… я не думал, что в девять утра. Я собираюсь на пары.

— Слушай, мне нужна помощь. Это очень важно. И срочно. Мать же отдала тебе свою машину?

— Да. А что случилось?

— Мне нужно в Гатчину. Твои пары могут подождать?

— Ну, наверное, могут, если срочно. А ты где?

— У тебя под окном, — ответила я.

Через секунду штора в окне его комнаты отъехала в сторону, и его удивленное лицо возникло в темном зазоре.

— Что это ты держишь?

— Спускайся — расскажу.