Читать книгу "Маруся. Столичные игры - Галина Гончарова"

– Конечно! Как же иначе?

Действительно, как? А я думала, здесь самодержавие?

– Эх, Мария Ивановна…

Романов только головой покачал в ответ на мою наивность. Да, самодержавие. Но юрты тоже обладают властью. И кому захочется выступать в виде вкусного обеда?

Нет уж, если император решает кого-то зарыть, все должно быть предельно четко и прозрачно. А кто у нас в свидетелях?

Княжна Горская у нас есть. Есть и другие, но не аристократы, нет. А это важно.

Я скрипнула зубами.

– Думаете, теперь Шуйские захотят меня зарыть?

– Не знаю, Мария Ивановна, я бы не исключал такой возможности.

Я пристально поглядела на Романова.

– Что обо мне стало известно Шуйскому? Игорь Никодимович, я правильно понимаю, что вы донесли до него какую-то информацию…

– Правильно. – Романов ничуть не казался виноватым, да он себя виноватым и не считал. С чего бы?

Все во имя государственных интересов.

– Какую?

– Что вы – новая официальная метресса его величества.

Я скрипнула зубами.

– И это может послужить причиной?

– Не совсем. А вот то, что вы помогли разоблачить Шуйского…

– Как именно?

– Мария Ивановна, зачем вам это?

– Я не имею права знать?

– Через Демидова. Вы были его невестой, он оставил вам кое-какие бумаги… кстати – это не ложь. После смерти Демидова его бумаги попали ко мне, и там есть переписка и с Матвеевыми, и с Шуйскими. Покойный был предусмотрителен, ничего не выбрасывал.

Ёжь твою рожь.

Замечательно.

Теперь главной целью для Шуйских стану я. И спасибо, если только я, а не мальчишки или мои дети.

– И вы собираетесь вываживать Шуйского на меня, как на живца?

Романов неопределенно пожал плечами.

А что тут скажешь? Тут и так все ясно.

– Я могу уехать домой?

– Может быть, завтра, после похорон, Мария Ивановна?

– У вас еще ничего не готово?

Романов опять пожал плечами.

Готово, не готово – какая разница?

– Мне хотелось бы увидеть своих… пожалуйста. Не думаю, что Шуйскому есть дело до меня именно сейчас. В данную минуту он или прячется, или готовится атаковать, разве нет?

– Согласен. Ладно, я прикажу своим людям.

От сопровождения я отказываться не стала. И Романов распахнул передо мной дверь кабинета.

– Ваше императорское величество, – низко присела я.

* * *

Иван Четырнадцатый был совсем такой же, как и на балу. Разве что добавилась траурная повязка на рукав, да глаза стали чуть серьезнее. Несколько новых морщинок пролегло.

Смерть сына, наследника, первенца… м-да.

– Проходите, Мария Ивановна.

Я послушалась.

– Позвольте выразить вам свои соболезнования, ваше…

– Государь.

– Когда уходят близкие, нужные слова найти невозможно. Что ни скажи… Ваше горе – это горе и всей империи.

– Благодарю вас, Мария Ивановна. Игорь Никодимович обо всем вам рассказал?

– Да, государь.

– В свою очередь обещаю, я отпущу вас, как только будет пойман Шуйский. Мы думали, что перекрыли все пути отхода, но гадина оказалась коварной.

– Не сомневаюсь, государь, Игорь Никодимович сделает все возможное, и негодяй будет пойман.

– Вот, возьмите, Мария Ивановна.

На стол передо мной легло простое золотое кольцо. Ободок, на нем припаян диск размером с монету, на монете – сокол, падающий на добычу.

– Благодарю вас, государь.

– Это пропуск во дворец. В любое время дня и ночи.

Я молча поклонилась в знак благодарности. А что тут скажешь? Я бы обошлась?

Я – обойдусь, но без меня не обойдутся.

– Похороны завтра, в десять утра. Я вас жду. Игорь Никодимович пришлет за вами карету и людей.

– Благодарю вас, государь. Вы позволите задать вопрос?

– Мария Ивановна, разумеется.

– Ваше императорское величество, что будет, когда все это закончится?

– Когда все это закончится, я отпущу вас в Березовский. И позабочусь о том, чтобы компенсировать вам все неудобства.

– Я не сомневаюсь в вашем благородстве, государь.

Я поклонилась и вышла в сопровождении Романова. И только в карете позволила себе расслабить спину.

Ёжь твою рожь!

Это – не ужас. Это намного хуже, а я в эпицентре…

* * *

Дома было спокойно.

Я молча прошла внутрь, молча села в кресло в гостиной…

Так меня мои мужчины и нашли. Ваня – первым, за ним уже примчались все остальные, в том числе и… Благовещенский?

– Когда сообщили о случившемся, я решил отправиться к ребятам и не оставлял их, – пояснил мне мужчина.

Я молча сжала протянутую мне руку в знак благодарности. Слов не находилось, только пальцы дрожали. Господи, во что я их всех втянула?

За что?!

– Что вы можете сказать, Машенька?

– Все плохо, – коротко пояснила я. – Царевич Василий мертв, Шуйские все подстроили. Теперь их трясут как грушу, а Матвеевы… я думаю, отделаются большим куском денег и власти.

– Шуйские? Никогда бы не подумал, скорее, я считал, что это Соболянские.

– Мне самой многое не рассказали, – призналась я. – Завтра я должна быть на похоронах.

И предъявила перстень.

Александр помрачнел.

– Машенька, вы знаете, что это за кольцо?

– Знаю, – без малейшего энтузиазма отозвалась я. – И могу заверить, что статус не имеет ничего общего с действительностью. Но кто мне теперь поверит?

– Я поверю.

Я откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза.

– Александр, подумайте еще раз. Я – плохая спутница жизни. Опасная…

– Единственная.

Слово упало увесисто. Я промолчала.

Будет еще время поговорить по душам. А пока…

– Дети? Нил, Андрюшка?

Змееныш шипел и рвался на руки. Прижался, обвил руками за шею…

– Мама.

Я поцеловала темную головку.

– Солнышко мое.

Андрюшка обезьянкой висел на Благовещенском. Хороший мой…

Пусть у вас хотя бы отец будет, если мне ненароком оторвут голову. Пусть…