Читать книгу "Страна чудес - Зои Стейдж"

И вдруг небо расцвело красками, приветствуя их. На этот раз появление северного сияния по-настоящему ощущалось как награда – как праздник. Внутри этого великолепного дерева было нечто большее, чем просто инстинкт выживания. Она обладала чувствами.

– Похоже, ей нравится, что ее понимают, – сказала Орла, чувствуя некое облегчение.

– Мне тоже! – Элеанор Куин широко улыбнулась великолепию огней.

Они смотрели на небо, где мерцали и перекатывались разные цвета. Словно бы невидимая художница разбрызгала краски по небу, а затем кистью смешала их, образуя новые сочетания.

Как и в прошлый раз, Элеанор Куин подняла палец – и снова цвета сжались до точки над ним. Но на этот раз было гораздо очевиднее, что световые полосы повиновались мановению ее руки. Она нарисовала символ бесконечности. Арку радуги. Смайлик.

– Ох, милая…

Орла разрывалась между трепетом и ужасом. Тайко, по-прежнему спавший, закряхтел в знак протеста, когда Орла сдвинула его, освободив руку. Она схватила Элеанор Куин за плечо, чтобы оттащить ее.

Цвета внезапно изменили свое поведение, вспыхнув узелками цвета морской волны и бирюзой.

Элеанор Куин завизжала и захлопала руками:

– Получилось!

Орле не пришлось спрашивать, что именно. Она узнала пушистые хризантемы, которые дочь любила рисовать, выкрашенные в ее любимые цвета. Небо было полностью в ее власти: связь между Элеанор Куин и духом становилась все сильнее.

Орла потянула дочь за куртку, подталкивая ее к дому.

– Я ей нравлюсь, мама! – Она потопала, чтобы стряхнуть снег с ботинок, и зашла внутрь.

Под кожей Орлы словно бы ползали пауки. Если бы они нашли порез, они бы вылезли наружу, формируясь в слова. В послание. Предупреждение. Орла поняла: она должна увезти Элеанор Куин. И скоро. До того, как она потеряет дочь навсегда.

34

Позднее утреннее солнце пронзило гостиную огромными лучами-стрелами. Орла проснулась со свисающей над полом левой ногой. Она потерла затекшую шею и села, полная сил. Оптимистичная.

Элеанор Куин уже встала и была на кухне, тихонько гремя посудой. Тайко, изнуренный полуночной прогулкой, до сих пор спал, заняв собой не по размеру много места. Орла хихикнула. Впервые за долгое время это было нормально – бодрствовать, жить, а не существовать.

На завтрак они съели последние консервы, тунец, и поделили на всех порцию яблочного пюре. Это утро должно было стать последним – поэтому Орла не слишком беспокоилась о том, что они доедают ценные продуты: им нужен был белок, чтобы выполнить свою цель.

Тсс.

– Мы идем играть во двор? – спросил Тайко, пока Орла помогала ему одеться.

– Да, именно так поступим.

Это было совсем не то, чем они собирались заняться, но Орла не позволяла себе думать и тем более говорить об этом. Элеанор Куин знала, но Тайко был еще слишком маленький, чтобы играть роль. И тем лучше, если Она будет слышать только его радость и видеть, как он играет в снегу.

Ночь каким-то осязаемым образом исцелила их всех. Тайко больше не боялся выходить во двор. Движения Элеанор Куин больше не были растерянными: что бы там ни происходило, оно перестало требовать ее внимания. Глаза больше не застилала пелена страха. Орла надеялась – молилась, – что дух умер ночью, но не могла рисковать и держать эту мысль в голове.

Прошел небольшой снег, который припорошил старые следы. Тайко неуклюже спускался перед мамой по лестнице в более или менее чистой одежде – они по-прежнему хранили вещи наверху.

Орла остановилась в комнате Элеанор Куин, когда увидела, что дочь сидит на кровати. Она держала в руках одну из своих любимых книг, и Орла испугалась, что Бин передумала. Они согласились ничего с собой не брать, чтобы не казалось так, будто они убегают. На случай, если Она только спит.

– Мы вернемся. Всегда будем возвращаться, – прошептала Орла.

Не дай Ей узнать правду.

– Дело не в этом. Мне кажется, что… прошлой ночью надо было дать Ей больше. Сделать подношение получше. Например, то, что я люблю, как Ее, – сообщила Элеанор.

– Ты ничего Ей не должна. Помнишь, что мы обсуждали? – прошептала Орла практически беззвучно. А вслух сказала: – Сегодня мы полны улыбок и любви.

Вот о чем они будут думать, уходя отсюда на цыпочках. Мы любим тебя. Только счастливые мысли. И она попросит Тайко спеть песенку про колеса автобуса, которая раньше им вечно надоедала. Но она отвлечет сына, и, возможно, если они будут подпевать, это создаст более солидный барьер против мыслей и волнения, поднимавшегося внутри.

Орла уже положила бумажник, телефон и важные документы во внутренний карман куртки. Больше они ничего не взяли. В голове, как старый фильм, шла история про семьи, которые внешне напоминали туристов на экскурсии. Мимо оккупантов, одетых в одежду со свастикой, без зрительного контакта проходили Золотые Звезды Давида. Багажа ни у кого не было. Родители боялись, что их громоподобный стук сердец поднимет волнение. Кто-то все время пытался смыться незамеченным, чтобы воссоединиться с давно потерянной семьей в Южной Корее, с оружием, приставленным к спине. Чтобы пересечь невидимые границы и оказаться в менее опасном месте. Скрыться. Орла выкинула из мыслей эти слова со скоростью лезвия гильотины.

Может быть, Она их отпустит. Может быть, Она мчалась со скоростью света к своей следующей жертве. Может быть, ощущения доброго утра продлятся долго. Но Орла не станет искушать судьбу. Не будет афишировать их побег.

– Мы скоро пойдем домой, мама? – спросил Тайко, когда они вышли на улицу. Сын задавал этот вопрос каждые пару дней, но только ворчал и горбился, когда она отвечала «нет».

– Это и есть дом, – сказала Орла.

Видишь? Мы никуда не уходим.

Как скоро его мелкие ребра будет видно сквозь свитер? Никогда. Потому что она раздобудет им еду. Скоро.

– Проверим почту? – спросила Элеанор Куин, как они и договаривались, пока Тайко не увлекся ремонтом заброшенной снежной крепости.

– Хочешь пройтись до почтового ящика? – спросила Орла сына. Некоторое время назад она отказалась от таких утренних прогулок, надеясь, что у почтальона появится какая-нибудь причина пройтись до дома, или он просто начнет беспокоиться, если почту семьи никто не станет забирать.

– Да! – ответил Тайко.

У Орлы поднялось настроение от того, что дети возвращаются к привычному поведению, хотя они и так редко говорили ей, что голодны. Она разрешила Тайко поскакать по подъездной дорожке, высвобождая накопленную энергию. Он шел по старой колее, но снег все равно был выше колена; мальчик пробивался сквозь него, как будто шел по глубокой воде.

– Колеса автобуса крутятся, крутятся… – запела она.