Читать книгу "Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова"

Около часа прошло в абсолютной тишине, если не считать шелеста переворачиваемых страниц и постукивания пальцев по клавиатуре. Наконец, не отрываясь от экрана ноута, Ксения негромко сказала:

— Перванш.

Полина подняла недоуменный взгляд от книги.

— Что?

— Цвет барвинка, — пояснила Ксения. — Ну, знаешь… такой бледно-голубой, с сиреневым оттенком. Тебе тоже был бы к лицу.

— В каком смысле "тоже"?

— Да эту… Илону Эдуардовну вспомнила. На работе — зануда занудой, а в кафе, гляди-ка, прелестнейшая милая женщина. И кофточка красивая, хотя блондинкам такой цвет не очень идёт, ты бы в подобном наряде лучше смотрелась.

Поскольку Полина ничего на это не ответила, Ксения осторожно добавила:

— Ты мне запретила называть вещи своими именами, поэтому я иносказательно… На тебя смотреть больно, вот правда. От всей души советую наплевать на ромашки, пока они и в самом деле не превратились в банный веник!

И, проговорив это, точно доказав, что она и впрямь может обходиться без конкретных формулировок и влезаний в частную жизнь, Ксения снова забарабанила по клавишам ноутбука: строчила до полуночи, писала незвестно что, но уж точно не дипломную работу. За ту даже не бралась, непонятно, когда и успеет. И ведь сколько чепухи в голове у этой девицы, в который раз уже подивилась Полина, а какое при этом умное, одухотворённое лицо!..

Хорошо, хорошо, что она уезжает завтра.

Глава 16

Полина и подумать не могла, что желанное одиночество на деле обернётся не благом, а наказанием. На неё невыносимо давили стены комнаты, и она с самого утра срывалась из общежития — куда-нибудь, лишь бы побыть среди людей.

Полина уже миллион раз пожалела о том, что не поехала домой хотя бы ненадолго: всего лишь обнять отца, уткнуться лицом в его пропахшую табаком клетчатую рубашку… Позволить, чтобы ласковые руки тёти Насти взяли деревянный гребень и осторожно, даже нежно, успокаивающими движениями расчесали длинные Полинины волосы, как в детстве… Вволю потискать толстое плюшевое тело Пельменя, сладко зажмуриться, когда он притопает ночью на подушку и начнёт оглушительно и щекотно мурчать прямо в ухо…

Был только один человек в целом мире, который мог полноценно заменить для неё тепло и уют родительского дома. Но, несмотря на то, что они с этим человеком находились в одном городе, он всё равно был от Полины очень и очень далеко, будто на краю света… И даже если она наберётся наглости и поедет к нему домой (чего она, разумеется, делать не станет, хотя и знает, где он живёт) — расстояние между ними не сократится ни на миллиметр.

Из Москвы Ксения приехала весьма воодушевлённая, без умолку болтая о своих впечатлениях, о визитах к знакомым и о спектаклях, которые посетила.

— Эх, Полинка, как освежает столица!.. — ностальгически вздыхала писательница. — Всё-таки надо жить в большом городе. Вот где настоящая движуха, а не наше провинциальное болотце!

— Ты почти по Островскому шпаришь, — хихикнула подруга; удивительно, она была даже рада видеть Ксению. — Помнишь: "Да, Полина, я уж теперь совсем не та стала. Ты не можешь представить, как деньги и хорошая жизнь облагораживают человека. В хозяйстве я теперь ничем не занимаюсь, считаю низким…"*

— Смейся, смейся, — Ксения не обиделась. — А я и в самом деле убеждена, что после получения диплома нужно валить либо в Москву, либо уж в Питер. Там — перспективы!.. Опять же, все крупнейшие книжные издательства — тоже там. Кстати, поговорила я с одним… редактором… обещал напечатать рассказ или даже повесть в литературном журнале.

— Поздравляю, — откликнулась Полина не без иронии. — Надеюсь, это повесть не про меня и Вадима?

— Ну перестань, — Ксения непритворно смутилась. — Знаешь же, что ту тему мы закрыли раз и навсегда. Я теперь ни-ни, клянусь!

Разобрав сумку, сбегав в душ и съев вкусный ужин, приготовленный Полиной, Ксения, ворча, села-таки за дипломную работу: каникулы заканчивались, нужно было представить Астарову хотя бы несколько идей по теме.

— Как меня удручает вся эта официальная безжизненная писанина, — привычно бурчала она, — столько формалистики, весь интерес к делу пропадает. Эх!.. Ну недельку на диплом всё-таки придётся потратить.

Полина только захлопала глазами от такой наивной наглости.

— Ты с ума сошла? — поразилась она. — Это же нереально!

— Вполне реально, если есть, от чего отталкиваться.

— Может, проще заказать за деньги нормальную качественную работу? — робко предложила Полина. — Вон в интернете полно объявлений…

— Ну не-е-ет, — протянула Ксения, — мне писательская гордость не позволит воспользоваться плодами чужого труда, выдав их за свои. Так что, если и наделаю косяков — то уж сама, я без претензий.

Немного непривычным было то, что Катя не вернулась в общежитие после каникул. Никого новенького к девушкам не подселили, так что Катина кровать по-прежнему пустовала. Накануне, отправившись в магазин за продуктами, Полина по привычке чуть было не купила её любимой яблочной пастилы, но, спохватившись, вспомнила, что Катя с ними больше не живёт… Да, конечно, они общались по телефону и в соцсетях, но всё равно ощущение незаполненной пустоты так и поселилось в душе и вспыхивало с новой силой всякий раз, когда Полина возвращалась в общагу.

___________________________

*Цитата Юлиньки из пьесы А.Н. Островского "Доходное место"

Громов появился в университете только через неделю после начала занятий. Полина не знала, что с ним, но увидела его и поняла, что, скорее всего, доцент был болен. Или он и сейчас болен?.. Похудел, глаза запали, скулы резче выделяются… Против воли сжалось сердце, и Полина, остановившись, ещё некоторое время пыталась отдышаться. Слава богу, он, кажется, её не заметил — так и прошёл мимо неё по коридору, весь погружённый в себя. Не человек — тень от человека…

"Что же вы сделали с нами обоими, Марк Александрович", — подумала она в отчаянии, хотя его проблемы вполне могли быть обусловлены вовсе не ею. Даже наверняка чем-то — или кем-то — другим.

Через пару дней он снизошёл: написал ей по мейлу, чтобы она пришла завтра на кафедру. Задумчиво полистал страницы её работы, хотя это было скорее формальностью, добавил пару названий книг в список литературы и милостиво кивнул:

— Мне не к чему придраться, всё отлично.

Это ведь можно было обсудить и по электронке, запоздало сообразила Полина. Опять придумал неуклюжий предлог, чтобы повидаться с ней — как тогда, после возвращения из Питера?.. Хотя, быть может, это она сама придумывает нелепые, притянутые за уши объяснения его простым и незамысловатым поступкам. С чего она вообще вообразила, что он хочет её видеть? Вон, сидит, даже не смотрит на Полину… губы сжаты, взгляд в окно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍