Читать книгу "Граница миров - Кристель Дабо"

– Мы не ведем традиционную супружескую жизнь.

Торн произнес это как нечто очевидное в тот момент, когда Офелия наконец догнала его на верхнем этаже башни. Он стоял, тщательно протирая руки дезинфицирующим раствором – вероятно, из-за всех тех урн, которые он открыл, чтобы ознакомиться с содержимым, а потом закрыл. Его взгляд был устремлен на электрический кабель, проложенный вдоль балок.

– А мне нравится, что мы не следуем традиции, – заверила она Торна.

И вдруг с удивлением заметила, что кровь Секундины бесследно впиталась в ткань его мундира. Это подействовал маниакальный анимизм Торна, уничтожавший любое пятно, любую морщинку на всех его костюмах. Что же касается Офелии – ей, наоборот, приходилось бороться с капризами своего семейного свойства. С тех пор как она получила назад очки, они упорно пытались удрать от нее, вынуждая то и дело водружать их обратно себе на нос.

Торн недовольно поморщился, увидев, что кабель ушел в потолок, и перевел строгий взгляд на Офелию.

– Только что там, в холле, ты испробовала свои когти на моих. Я предпочел бы, чтобы ты больше так не поступала.

– Я сделала тебе больно?

– Нет.

Торн говорил жестко, но вместе с тем слегка смущенно.

– Нет, – повторил он уже мягче. – На самом деле я не знал, что когти Драконов могут служить чему-то другому, а не только ранить. Но ты не всегда будешь рядом со мной, чтобы регулировать их силу. И я должен полностью контролировать это свойство. Есть такие проблемы, которые мы можем решать только поодиночке.

Офелия знала, что он прав и что с ее стороны было очень неосторожно сочетать свое изменяющееся свойство с неуправляемым свойством Торна. Но тем не менее иррациональная сторона ее натуры восставала против убеждения, что их общее «мы» недостаточно сильно для преодоления всех испытаний.

– Посмотри вон туда, – попросила она.

Едва заметная щель в потолке выдавала наличие люка. Чтобы открыть его, стоя на полу, требовался шест, но Торн, всего лишь подняв руку, дотянулся до дверцы, откинул ее, вытащил из люка складную лесенку и мрачно буркнул:

– Я не смогу туда подняться.

Офелия не заставила себя просить и начала взбираться на чердак, хотя управлять своими разбалансированными руками на этом трапе было намного труднее, чем на обычной лестнице. Торн недаром утверждал, что некоторые проблемы можно разрешить только в одиночку. А Офелия испытывала желание – пусть и немного детское, как она сама признавала, – доказать ему, что другие проблемы можно разрешить только сообща.

Она ощупью нашла шнур выключателя, дернула за него, и бледный свет лампочки под сводчатым потолком упал на погребальные урны. Опять только урны! По крайней мере на первый взгляд. И ничего, что напоминало бы Рог изобилия.

– Погоди, я сейчас осмотрюсь тут, – сказала она. – А ты пока поищи там, вокруг себя.

– Офелия!

Она выглянула из люка и вопросительно посмотрела на Торна. Его худое лицо с резкими чертами было обращено к ней с каким-то непривычным, сурово-торжественным выражением.

– Я тоже… – сказал он, предварительно откашлявшись. – Тоже ценю, что мы ведем нетрадиционную жизнь. Даже более чем…

Офелия начала пробираться между урнами с улыбкой, совершенно неуместной в этой погребальной обстановке. На чердаке и урны, и фотографии выглядели куда древнее, чем внизу, в колумбарии. Может, их убрали оттуда за нехваткой места? Вот и паркет тут был запущен, не натерт – Офелия то и дело кривилась от боли, когда ей в ступню вонзалась очередная заноза.

Здесь, в окружении праха, который, возможно, и не был человеческим, она снова начала размышлять о Другом. Чем больше она узнавала о тайнах Центра и Евлалии Дийё, тем трудней было представить его облик. Воображение не рисовало никакого конкретного лица. Он был только голосом – голосом, который попросил девочку освободить его из зеркала. Он был тем неизвестным, который искалечил ее тело. Он был той чудовищной пастью, которая целыми кусками заглатывала ковчеги. Он был тем молчанием в телефонной трубке, которое не ответило на ее призыв.

Каким же образом это незримое существо так мощно воздействовало на мир? И сохранил ли Другой с момента выхода из зеркала свою неуловимую субстанцию, свой эраргентум, или обрел более вещественную оболочку? И если Рог изобилия может превращать отголоски в материальные предметы, то способен ли он на обратный процесс, как это предположил Торн? В последнем случае им, наверно, удалось бы преобразовать Другого в его отголосок и вернуть Евлалии человеческую сущность. Вот только успеют ли они это сделать? И еще: повезло ли Арчибальду, Гаэль и Ренару разыскать недоступную Аркантерру? И если да, то уговорили ли они Януса и аркантерровцев объединиться с Торном и Офелией? Ведь тот, кто повелевает пространством, способен найти любое создание и скрыться в любом месте; иными словами, получить решающее преимущество над противником. Но что, если этим свойством завладеет Евлалия Дийё? Тогда им придется вести борьбу не только с апокалипсическим отголоском, но и с всемогущей мегаломанкой…[60]

Офелия, обуреваемая вопросами, замерла перед одной из урн, покрытых древней пылью. Ее потрясла увиденная на ней фотография. Протерев выцветший снимок рукой в перчатке, она узнала юношу с оленьими глазами.

Амбруаз!

Здесь, на фотографии, его руки и ноги не были перепутаны местами и сам он твердо стоял на земле, но, несмотря на это различие, Офелия была абсолютно уверена, что перед ней именно Амбруаз. Да и его имя ясно виднелось на табличке урны… только, судя по дате смерти, он скончался сорок лет назад.

«Есть люди, которых все считают мертвыми, хотя они таковыми не являются».

У Офелии перехватило дыхание. Это был он – инверс, чье изображение кто-то вырезал из старинной фотографии, найденной ею в директорских апартаментах. Можно было даже разглядеть чужую руку на его плече – руку другого юноши, который позировал вместе с ним и прочими инверсами рядом с каруселью в парке аттракционов. Теперь Офелия понимала, отчего второй юноша показался ей таким знакомым. Это был Лазарус сорока годами раньше.

Отец и сын, в одном и том же месте, в одном и том же возрасте…

Офелия стояла, пытаясь разобраться в своих путаных соображениях, как вдруг уловила краем глаза какое-то движение. Она круто повернулась и зорко осмотрела каждый угол помещения. Нет, это не был оптический обман. Кто-то действительно стоял в нескольких шагах от нее, там, куда не падал свет лампочки. Офелия смутно различала лишь контуры этой фигуры.

Силуэт медленно задвигался. Он не сходил с места, только безмолвно делал широкие пассы руками на манер мимов. Сначала указал на потолок правой рукой и на пол – левой, затем правой – на пол и левой – на потолок. Небо и земля, земля и небо, небо и земля…

Это был тот самый незнакомец из тумана.