Читать книгу "Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего - Дженни Климан"

Барбара — не правая фанатичка, как вы могли подумать. Она верит в Бога, но церковь посещает нерегулярно. Она выступает за аборты, но не в тех случаях, когда аборты выбирают наркозависимые вместо контрацепции. Ее обвиняли в расизме, потому что она белая, а свыше 30% ее клиентов — представители других рас, но ее муж — афроамериканец, а дети — либо темнокожие, либо мулаты. Она приемная мать пятерых темнокожих детей — они все родились от одной зависимой от крэка матери.

— Я насмотрелась на этих детей. Я знаю многих, кто усыновлял детей с питательными трубками, дыхательными трубками, и детей, которые даже до этого не доживали, — продолжает она. — Да, некоторые выживают и некоторые рождаются нормальными, доказательства тому живут у меня дома. Но многие — нет. Так что это риск. И все зависит от того, готов ли ты рисковать жизнями невинных детей.

Для Барбары все просто. Если любишь детей, то как с ней можно спорить?

— Деньги дают вам немалую власть над людьми, с которыми вы общаетесь, — говорю я. — Вы считаете, они свободно делают такой выбор? Можно ли назвать это осознанным согласием, если они попали в такую сложную ситуацию?

— Это между ними и их врачом, — объявляет она. — Ему решать, нужны ли им противозачаточные меры. Я думаю только о детях. Ни у кого нет права насильно кормить ребенка наркотиками, а потом рожать, когда тот может умереть или остаться инвалидом на всю жизнь. Ни у кого нет такого права. — Она пожимает плечами, будто поверить не может, что это надо кому-то объяснять.

Многие с ней согласятся, особенно здесь, в Алабаме. С 1950-х как минимум 45 штатов привлекали женщин к ответственности за употребление наркотиков во время беременности: законов, нацеленных конкретно на рожениц, нет, но штаты пользовались существующим законодательством, чтобы их криминализировать. Алабамский закон о химической угрозе был принят в 2006 году и касается родителей, которые подвергают детей опасности, организовывая у себя дома лаборатории по производству метамфетамина. Через несколько месяцев в него включили беременных, подвергающих опасности плод, даже если впоследствии они рожают здоровых малышей. Если ребенок переживет беременность здоровым, матери грозит до десяти лет лишения свободы; если ребенок умирает, ей грозит приговор до 99 лет. К 2015 году в Алабаме по закону о химической угрозе преследовались 479 рожениц [146]. Чаще всего они обвинялись в употреблении марихуаны.

Сдача анализов на наркотики для беременных стала рутиной — не только в Алабаме, но и во всех Соединенных Штатах. В Южной Каролине женщин, употреблявших наркотики или алкоголь с конца второго триместра, могут привлечь к уголовной ответственности за насилие над детьми. По Детскому кодексу Висконсина — он же закон «мамы-кокаинщицы» — женщину могут на протяжении всей беременности удерживать против воли в больнице или реабилитационной клинике. Суд назначает плоду собственного адвоката, матери — нет.

Биомешок предназначен для спасения очень больных, очень уязвимых младенцев. Он появится в мире, где употребление наркотиков считается насилием над детьми, а понятие «очень больной» открыто для интерпретации. Истинный риск для плода от употребления героина, крэка, марихуаны и метамфетамина во время беременности не доказан: дети героиновых наркоманок в течение нескольких недель после родов испытывают мучительную ломку, но о врожденных пороках развития из-за героина науке неизвестно. До сих пор не доказана связь пренатального влияния кокаина с долговременным воздействием на рост или интеллектуальное развитие детей [147]. Самый большой риск, которому подвержены дети наркозависимых родителей, — это детство в неблагополучной семье или пренатальное воздействие законных веществ, таких как табак, алкоголь и некоторые рецептурные препараты, вызывающих серьезные врожденные пороки. Но в культуре, где широко поддерживается мысль о том, что «употребление наркотиков — насилие над детьми», вряд ли кто-то будет разбираться, когда эктогенез станет возможным решением проблемы.

Барбара приехала в Мобил, потому что ей прислали статью о матери, за три беременности три раза попадавшей в тюрьму за употребление героина. «Отправлять этих женщин за решетку — не выход, — говорит Барбара. — Они отсидят, но ничто не гарантирует, что они не вернутся к наркотикам, когда выйдут, и не подвергнут опасности другого ребенка. Это не выход». Ее ответ — полностью предотвратить беременность этих женщин. По такой логике эктогенез тоже не выход. И все же если главная цель — защитить ребенка любой ценой, искусственная матка точно будет предпочтительней «безответственной» роженицы. Если нельзя помешать наркоманке родить — а, несмотря на все усилия Барбары, Project Prevention остается каплей в море беременных наркоманок США, — можно хотя бы «спасти» младенца как можно раньше.

Было бы просто списать все это на американское безумие, но спасение плода — или его вариацию под другим названием — уже проводят в странах, которым нравится считать себя самыми прогрессивными в мире, причем спасают от женщин, даже не употреб­лявших наркотики.

Печально известен случай 2012 года, когда беременная итальянка прилетела в Англию на двухнедельные курсы авиакомпании Ryanair в Станстеде. В отеле у нее началась паническая атака, она позвонила в полицию, там связались по телефону с ее матерью. Она объяснила, что ее дочь, скорее всего, не приняла лекарство от биполярного расстройства. Полиция поместила девушку в психиатрическую больницу по закону о психическом здоровье. Через пять недель по приказу опекунского суда, полученному филиалом Национальной службы здравоохранения в Мид-Эссексе, женщине насильно дали успокоительное, после чего без разрешения провели роды с кесаревым сечением. Соцслужба Эссекса немедленно забрала дочь, а мать отправили обратно в Италию без ребенка. Когда год спустя публике стали известны подробности [148], которые можно обнародовать по закону, соцслужба Эссекса оправдывалась тем, что действовала во благо ребенка.

Даже в якобы либеральной и просвещенной Норвегии желание государства защитить младенцев может перевесить значение заботы о тех, кто их вынашивает. Между 2008 и 2014 годами число новорожденных, которых сразу после родов забирала у матерей норвежская служба защиты детей, утроилось [149]. Самая распространенная причина [150] для «приказов о неотложном попечении» — с большим отрывом — не злоупотребление наркотиками или алкоголем, а «отсутствие родительских навыков» [151]: неопределенный термин, включающий в себя матерей из стран, где приемлемо физическое наказание детей, матерей с психическими заболеваниями и матерей с эпизодами беспорядочного образа жизни в прошлом.