Читать книгу "Станционный смотритель. Незнамо куда - Григорий Шаргородский"

Чуть повернув голову, я тихо сказал:

– Баламут, винти этого и тащи в коридор.

Гена по старой привычке по любому поводу напяливал на себя полный комплект снаряжения, в который входил пучок пластиковых наручников. Вот и пригодились. Отставной капитан шагнул вперед и под моим прикрытием сноровисто связал все еще скрюченного от боли провокатора, а затем быстро поволок его по полу к укрепленной двери.

Один из караванщиков возмущенно дернулся, но замер, глядя в дуло дробовика. Вот чего не отнимешь у моего «вепря» – так это убедительности его пустого и черного взгляда.

– Не надо делать глупостей, – с нажимом сказал я караванщику. – Переживать нужно было раньше, когда набирал всякую шваль в свою команду. Ведь это твой человек?

– Мой, – подтвердил очевидный вывод мордатый караванщик. Он хоть и старался держать уверенную мину, но явно не знал, как поступать дальше. – Вы не имеете права его забирать.

– Все права и обязанности точно прописаны в законе, – начал вещать я сухим тоном. – Уложение почтовой службы. Параграф двадцать три, статья восемь, пункт четыре. Дальнобойщикам запрещено вносить в пределы защищенного купола станции оружие. Тем более угрожать им персоналу.

– Вы первый начали, – набычился караванщик, и его коллега был явно согласен с этим заявлением.

– Вы хоть что-нибудь кроме этикеток на бутылках читаете? – вполне искренне возмутился я. – По законам Города расфокусированный «таран» не считается боевым конструктом. Можно сказать, я просто выдал этому хмырю увесистый пинок, а он в ответ схватился за револьвер. Но вернемся к параграфу двадцать три. Там же, в пункте двенадцать, сказано, что в случае вооруженной угрозы персоналу станции с меня снимаются все ограничения по применению мер самообороны. Старшо́й, после того как твой человек достал ствол, в случае даже намека на бунт я могу всех вас тут положить нестройными рядами. Выводи подчиненных, не доводи до греха. Мне же потом ваши трупы придется куда-то девать.

Выудив из памяти одну крайне кровавую сцену из фильма ужасов, я хлестнул ею по сознанию караванщика, лишний раз напоминая, с кем он имеет дело. Бригадир дальнобойщиков дернулся так, словно это была физическая оплеуха.

– Все, забирай своих орлов – и валите спать в фуры. Раздача еды остальным возобновится только тогда, когда все дальнобои западного каравана покинут купол. Это мой «монастырь», и здесь все будет по моим правилам.

Дядюшка Чхан очень верно подобрал момент чтобы с грохотом захлопнуть бронированные жалюзи на окне выдачи.

Второй караванщик демонстративно отвернулся. А мой собеседник лишь сильнее набычился. Первый шаг к выходу дался ему с большим трудом. Но он, в отличие от меня, был уверен, что мои действия реально подкреплены законом. Так его воспитали, так здесь повелось с того момента, когда маги объявили себя высшей кастой. Да, одаренные Китежа играют в демократию и действительно оглядываются на мнение простых граждан и Посадника. Но вся эта видимость работает только до того момента, когда кто-то из недаров решит, что между ним и магом в принципе нет никакой разницы.

Подобные мысли можно легко спутать с дешевой спесью, но дядька Захар прав – мы уже не люди, и если пустышки сделали всего лишь небольшой шаг в сторону от привычной человечности, то истинные убежали по этой кривой дорожке уже далеко. Так что у подспудного страха, сейчас подталкивающего этих матерых мужиков к выходу, наверняка имелись весомые причины, уходящие корнями в кровавое прошлое. И я знать не хочу, что именно тогда происходило.

Мои слова и ментальный удар еще раз напомнили караванщику о реальном положении вещей. Нет, он не увидел в моем взгляде презрения высшего существа к низшему – вот уж чем я точно не стану страдать, так это евгенической чушью. Дальнобойщик узрел там тень мрачного безумия, которую так ненавидел главный инструктор Полигона, сшитый заново, словно игрушка, разорванная капризным ребенком.

Да, сейчас я, по большому счету, лишь играл роль неадеквата, но уже начинал бояться момента, когда влияние магии начнет сказываться на моей психике.

Без тени улыбки или удовлетворения я смотрел на то, как половина угрюмых мужиков покидает столовую, а затем просто развернулся, бросив через плечо:

– Приятного аппетита, господа дальнобойщики.

В проеме бронированной двери стоял Гена и все еще целился за мою спину из автомата, и только когда я прошел мимо, он спиной вперед, по всем тактическим правилам, вплыл в коридор и начал задраивать вход. Вот уж у кого не было иллюзий и чрезмерной уверенности – только рефлексы, наработанные как раз для подобных ситуаций.

– Никита, – тихо сказал мой друг, подойдя ближе, – ты в порядке?

Я, казалось бы, покровительственным жестом положил ему руку на плечо и так же тихо ответил:

– Генка, че-то у меня ноги подгибаются.

Он мгновенно напрягся и в то же время облегченно выдохнул:

– А я уж думал, что магия действительно вывихнула тебе мозги. Силен ты, брат, лицедействовать. Станиславский был бы в шоке.

Друг напряг плечо, чтобы я смог на него опереться. При этом он явно был готов подхватить меня, вздумай великий маг свалиться от адреналинового отката, словно впечатлительная барышня.

Минутная слабость и дрожь в ногах ушли, позволив мне наконец-то вздохнуть свободно. Не знаю, что бы там сказал великий режиссер, но моя бравада являлась фальшивой не на все сто процентов, где-то там, на задворках сознания, уже ютилось нечто, что смотрело на обычных людей как на букашек, и это нечто мне очень не нравилось.

Хотя пользы от этой особенности все же можно поиметь прямо сейчас. Отпустив плечо друга, я перевел угрюмый взгляд на нашего пленника. Он уже успел очухаться, но к стяжке на руках Гена добавил путы на ногах, так что возможностей в плане передвижения у провокатора сейчас было не больше, чем у гусеницы.

– Ну что же, мой говорливый друг, – сказал я замершему пленнику, – сейчас у тебя будет шикарная возможность выговориться на пару лет вперед.

Да уж, каким бы относительно демократичным внешне ни выглядел этот мир, магам все же удалось запугать недаров до возникновения подсознательной фобии. В глазах нашего пленного поселился страх. Еще не ужас, но уже близко. Причем объективных предпосылок для подобной реакции как таковых не было. Я по-прежнему не могу попросту взять и убить его. Правило обиталища мага в данном случае действует в урезанном виде, потому что станция прежде всего является собственностью Города. Но пленный, оказавшись отрезанным от товарищей бронированной дверью и находясь в компании явно недружественно настроенного мага, кажется, забыл даже о том, что я пустышка и мало что умею. Зато он наверняка вспомнил все страшилки о жутких магах, мало чем отличающихся от демонов. И явно жалел, что они не пришли ему на ум, когда соглашался на эту авантюру.

А бояться ему нужно было вовсе не меня.

– Ну и чем тебе не угодила наша милая станция? – вкрадчиво спросил Баламут, присаживаясь рядом с провокатором и доставая свой любимый нож. – Говоришь, плохо кормят, а ты у нас такой большой гурман и постоянный клиент дорогих ресторанов?