Читать книгу "Снежных полей саламандры - Ната Чернышева"

— Что он у нас в больнице делал? — спросила Ане.

— Гипнолигатор в кадку с цветами воткнул, — с досадой ответила Ане. — И не только туда. Не скрывался, сволочь, совсем — эти его красные волосы, естественный для него цвет. Я, когда обнаружила тот гипнолигатор, долго понять не могла, от кого он там и зачем. Ясно было, что от «мирумирников», но как попал туда, от кого… Приборчик гентбарского производства, наши приятели насекомые с его помощью детские неврозы лечат у своих отпрысков. Но на человека воздействует фатально: подавляет волю. Именно так была выдернута из привычной жизни несчастная Лариса Веденеева. Я голову сломала, гадая, кто мог бы его занести. Столько людей прошло через тот коридор, оставить мог любой. Каждого трясти, что ли?

— Но красные волосы вас разве не насторожили?

— Мало ли какие волосы бывают у людей, — вздохнула Дёмина. — У вас на Ласточке есть люди, которые красят волосы огнецветом именно в красный и рыжий, он мог быть вполне из таких. А, что я оправдываюсь… моё упущение, конечно же… Дальше, в пещере… Снова он, но в другом обличье.

— Я же его порезала! — воскликнула Ане.

— Не до конца, — покачала головой Дёмина. — Уполз, через струну гиперпрокола скорее всего. И откуда ему было знать, что здесь, на станции Кларенс, куда он пришёл, чтобы забрать Энн Ламберт — она им очень важна из-за своей нестандартной паранормы, — откуда он мог знать, что встретит вас? Что выдаст себя — разговором с вами. Он был настолько уверен, что вы тоже в корзинке, и ни одного телепата больше в жизни своей не повстречаете! Что просто не подумал о последствиях. А казалось бы, хитрый, умный, нас постоянно вокруг носа водит, у Кетама Лилайона на посылках не первый год… А вот тут прокололся.

— Я не понимаю, — сказала Ане. — Что им нужно на нашей Ласточке? Хотели бы уничтожить — так при такой мощи, что им стоило?

Дёмина откинулась на спинку стула. Сказала, вытирая руки салфеткой:

— Отличительной чертой Оллирейна является возведённое в энную степень любопытство. Они любопытны, как дети. И жестоки порой — именно как дети, которые не догадываются, что улитке, когда достаёшь её из раковины, больно. У них есть такая дисциплина, под названием «социальная инженерия». Они экспериментируют с моделями общественного устройства, им любопытно, как те или иные расы реагируют на изменение параметров своей жизни. Особым шиком считается переформатировать общество так, чтобы след внешнего влияния остался незаметным. На Ласточке они раскачивали лодку через «мирумирников». И наблюдали. Это одна из причин, лежащих на поверхности. Но обычно причин несколько… Они, как матрёшка, прячутся одна в другую… видели матрёшку когда-нибудь?

Ане кивнула. Видела. Дома, в Цветочном, их было несколько — детские игрушки. Маленькая Ане могла складывать и разбирать их часами…

— Но какие еще причины могут быть? — напряжённо спросила Ане. — Допустим, им интересно перекраивать чужое общество на свой лад. А ещё что?

— Испытать какое-нибудь оружие, — помолчав, ответила Дёмина. — На своих полигонах они, допустим, испытывать опасаются. А вот на нас — двойная польза. Сразу можно и эффективность оценить, и нанести урон.

Ане поёжилась. Дёмина говорила чудовищные вещи. Γоворила, как о чём-то привычном, само собой разумеющимся. Но «мирумирники», эти святые борцы за натуральность и золотой век на природе, прекрасно вписывались в схему. Фанатики. Озверевшие фанатики. Дай им пушку, непременно выстрелят. И будет потом натуральность… в виде мёртвой планеты, лишённой всего живого. А ольры, довольно потирая лапки, скажут: а мы при чём? Мы не при чём! Это вы всё сами… Мерзкий народ!

— Вы лично с таким сталкивались? — спросила Ане.

— Я вам ничего не говорила, — отрезала она.

Ане кивнула. Ей по-прежнему было страшно от осознания масштаба проблемы. Хотелось вскочить, бежать в космопорт, лететь домой, чтобы закричать во весь голос: остановитесь! Вас используют враги! Вы убиваете то, за что, по вашим же собственным словам, сражаетесь. Остановитесь!

Глупый порыв. Начать с того, что с ограниченными правами дальше космопорта Кларенса не выпустят, и закончить тем, что «мирумирники» ничего не услышат. Фанатикам уши без пользы. Ане бесцельно крутила в руках салфетку, осознавая всю горечь происходящего и собственную беспомощность. Хотелось заплакать от отчаяния. И ведь ничего, ничего нельзя было сделать. Что она могла сделать-то?

Чтобы отогнать тоску, Ане сменила тему:

— Простите, а вы… Ну… У вас тогда получилось?

Она не назвала имени, но Дёмина всё поняла. Улыбнулась, подалась вперёд, поманила жестом, мол, наклонитесь ближе. Ане навострила ушки:

— Мы решили, что назовём её Анной, — доверительно сказала Дёмина. — Анна Гордеевна, неплохо звучит, верно?

— Ой! — воскликнула Ане. — Здорово! Но, — спохватилась она, — как же вы… Вы же на службе?

— Ну, — сказала Дёмина, — ему пришлось познакомиться с аппаратом искусственной утробы…

Ане вообразила себе это знакомство и кислую физиономию Баранникова, вопрошающего: «Но зачем! Самой же можно родить…». Прыснула в кулачок.

— Да, смешно было, — согласилась майор. — Но ведь я на службе… А к тому времени, когда отправлюсь в отставку, в любом случае уже выйду из репродуктивного возраста и никаких натуральных родов не получится тем более. Смысл ждать столько лет, когда тот же самый искут можно арендовать уже сейчас.

— Да, действительно, — кивнула Ане. — Аргумент серьёзный.

— Вот и он в итоге понял, — ответила Дёмина. — Хотя, надо отдать должное, далеко не сразу. Упрямый!

Последнее слово она произнесла с горделивой нежностью. Губы Ане сами собой расплылись в улыбку. Хоть у кого-то жизнь удалась…

Ане вернулась в своё отделение. Ей полагалось к работе приступить только на четвёртые сутки после неудавшегося вторжения. Можно было смело идти домой после разговора с Дёминой, но Ане решила забрать кое-какие свои вещи и перекинуться словом с коллегами.

И в своём кабинете, который она делила с другим врачом, обнаружила громадный, просто до неприличия огромный, букет из красных и белых терранских роз. В розах скрывался скромный белый пакетик с прозрачной стороной. В пакетике лежал золотой браслет в виде ящерки, кусающей собственный хвост, и короткое слово, размашисто выведенное знакомым до боли почерком.

ЛЮБЛЮ

Ане чуть с ума не сошла.

Он был здесь! Он был здесь! А она где была?! Беседовала с Дёминой. Подставляла мозги под телепатический сканер инфосферы. Спасала Тивиропи. Снова беседовала с Дёминой. А он всё это время был здесь! Почему ушёл? Да вызвали, наверное. Или время закончилось, он же солдат, военный, он же себе не принадлежит!

И недоступен для вызова.

Боже!

Ане переполошила всех телепатов отделения, как врачей, так и пациентов, но добилась от них, что Игорь Жаров сейчас в ангаре зета-семнадцать. Войска уходили со станции Кларенс, и один бог знал, куда Жарова могло забросить военное счастье, и когда удастся встретиться снова.