Читать книгу "Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе - Александр Брасс"

С 1947 по 1948 год Майк Харари по заданию сионистского подполья находился в Риме и координировал всю нелегальную переправку европейских евреев, переживших Холокост.

С провозглашением независимости Государства Израиль в 1948 году Майк Харари был принят на работу в службу общей безопасности Шин-Бет (ШАБАК). Он отвечал за безопасность международного аэропорта Лод и израильских дипломатических представительств.

В 1954 году Харари был приглашен на работу в «Моссад» и направлен резидентом в Париж и Аддис-Абебу. Он свободно владел французским, английским, арабским, итальянским и испанским языками. Спустя несколько лет под именем французского бизнесмена Эдуарда Станисласа Ласкера Харари возглавил всю европейскую агентуру «Моссада».

В 1965 году, работая в «Моссаде», Майк Харари был переведен в Управление специальных операций «Кейсария», которое он возглавлял с 1972 по 1980 год. Под его руководством в управлении «Кейсария» было создано сверхсекретное подразделение «Кидон», занимавшееся точечными ликвидациями и диверсиями в разных точках мира. Находясь на посту руководителя «Кейсарии», Харари непосредственно отвечал за реализацию операции «Гнев Божий», а также участвовал в подготовке операции «Весна молодости».

В 1976 году сыграл одну из ключевых ролей в подготовке операции «Шаровая молния» по освобождению израильских заложников в угандийском международном аэропорту Энтеббе. Под видом итальянского бизнесмена он лично прилетел в Уганду, чтобы оценить возможность проведения спасательной операции.

С 1980 по 1990 год Харари возглавлял агентурную сеть «Моссада» в Латинской Америке, установив близкие контакты с Мануэлем Норьегой, Фиделем Кастро и главами одного из крупнейших колумбийских наркокартелей.

В начале 1990-х годов Майк Харари вышел в отставку и занялся бизнесом, продолжая сотрудничать с «Моссадом».

Майк Харари скончался 21 сентября 2014 года в возрасте 87 лет в своем доме в Тель-Авиве.

Бóльшая часть деятельности Майка Харари неизвестна и никогда не будет предана огласке. Есть все основания считать, что он стоял за серией убийств иранских ученых-ядерщиков.

Отличительным стилем работы «группы Харари» была полная непредсказуемость и дерзость. С начала реализации операции «Гнев Божий» ни один палестинец, причастный к террористической деятельности или пособничеству террористам, не чувствовал себя в безопасности. В 1970-е годы управление «Кейсария» под руководством Майка Харари сформировало современный образ «Моссада» — всесильной, могущественной тайной организации с «длинными руками». Каждая операция Майка Харари была скрупулезно взвешена и подготовлена. Прежде чем ликвидировать жертву, ее «вели» неделями, не выпуская из поля зрения 24 часа в сутки. Он никогда не вникал в личность своей жертвы, не старался разобраться в степени вины того или иного террориста. Харари называл себя «подрядчиком», который должен выполнить заказ как можно лучше. Выполняя «подряд», Харари обращал внимание на каждую деталь, которая могла повлиять на операцию. Он мыслил настолько нестандартно, что заранее просчитать его шаги было невозможно. Вообще, нестандартный подход к выполнению задания был фирменным стилем «Кейсарии». Когда в 1968 году планировалась операция по ликвидации Ясира Арафата, машину, начиненную взрывчаткой, которую должны были оставить у его штаб-квартиры в Дамаске, не готовили в Сирии. Ее «собрали» в Израиле, переправили в Европу, оттуда на пароме в Ливан и затем доставили в Дамаск по совершенно «легальным» документам, оформленным на жителя квартала, в котором ее оставили. Но, исходя из соображений стратегической безопасности Израиля, эта операция так и не была доведена до конца [71].

Примерно такая же процедура нередко предшествовала получению разрешений на проведение конкретных отдельных ликвидаций по ходу операции «Гнев Божий». Бóльшая часть покушений в самый последний момент не получала разрешения Голды Меир. Часто кабинет безопасности выносил смертный приговор, но по ряду причин отсрочивал его исполнение на недели, месяцы и даже годы. «Кейсария» снова готовила операцию, и директор «Моссада» вновь и вновь приходил на подпись к премьер-министру. Голда Меир давала разрешение только после того, как она была полностью уверена в том, что не пострадают невинные гражданские лица и ликвидация не нанесет вред стратегическим и политическим интересам Израиля. Особенно Голда Меир не любила «горячие головы». Майк Харари был исключением, ему премьер-министр доверяла и его мнение ценила очень высоко. Она никогда не вникала в детали операции, оставляя это на выбор профессионалов. Но ее волновал единственный вопрос: что произойдет с «нашими ребятами», если что-то пойдет не так и их схватят на чужой территории? Только если удавалось убедить ее, что операция крайне необходима и предприняты все меры, чтобы обезопасить случайных гражданских лиц, а также собственных «парней», она соглашалась: «Хорошо. Отправьте наших мальчиков». И «еврейские мальчики» наводили ужас.

Вообще, многие предшественники Голды Меир на посту премьер-министра старались избегать убийств как средства достижения политических целей или укрепления безопасности государства. Разрешение на ликвидацию давалось только в самых крайних случаях, когда необходимо было предотвратить неминуемый теракт и иного способа просто не существовало. Но начало 1970-х годов не шло ни в какое сравнение с 1960-ми годами. Палестинские террористы активизировали свою деятельность по всему миру. Теракты стали еще более изощренными, акции стали приобретать совершенно иные масштабы. Если кто-то думал, что после убийства израильских спортсменов на ХХ летних Олимпийских играх члены «Черного сентября» залегли на дно, опасаясь ответной реакции израильских спецслужб, то он сильно ошибался. Окрыленный успехом, «Черный сентябрь» перешел в открытое наступление по всем фронтам. Палестинские террористы устроили настоящую охоту на агентов «Моссада» и израильских дипломатов. Многие оперативные сотрудники «Моссада» работали в Европе почти легально под вполне легитимным прикрытием. Палестинские террористы знали их в лицо, поскольку вербовка не всегда давала стопроцентный результат, многие информаторы становились двойными агентами, «засвечивая» своего куратора. Потери были неизбежны.

В «Черном сентябре» прекрасно знали, что «Моссад» испытывает информационный голод. 11 сентября 1972 года, через пять дней после мюнхенской резни, в брюссельской квартире оперативного сотрудника «Моссада» раздался звонок. Цадок Офир поднял трубку. На другом конце провода был молодой марокканец по имени Мохаммед, который некоторое время назад безуспешно пытался установить контакты с израильской внешней разведкой. У Офира было очень дурное предчувствие. Мохаммед — бывший «революционер», дезертировав из армии Марокко, присоединился к палестинским террористам и прошел несколько курсов на военной базе ФАТХ в Иордании и Ливане. Но, как выяснили в израильской разведке, он очень быстро скатился до уровня обычного вора, став частым гостем в полицейских участках. Отбывая очередной срок в голландской тюрьме, он написал несколько безответных писем в израильское посольство. После освобождения с ним всё же был установлен контакт, но дальнейшего развития не получил. В «Моссаде» были большие сомнения в достоверности его информации, к тому же его считали «человеком очень странным и неуравновешенным». На этот раз Мохаммед настаивал на срочной встрече, утверждая, что у него есть информация о деятельности «Черного сентября». После мюнхенских событий Цадок Офир не имел права проигнорировать инициативу потенциального информатора. Тогда любые, даже незначительные сведения не сортировались на месте, а переправлялись в главную штаб-квартиру в Тель-Авив. Офир поднялся с дивана, оделся и один, без оружия, направился в центр старого Брюсселя в кафе «Маринс», где в 20:00 была назначена встреча. Прибыв на место на 15 минут раньше, Офир выбрал столик у самой стены, чтобы контролировать всех входящих и выходящих посетителей. «Информатор» появился у входа ровно в 20:00. Офир вышел к нему навстречу и проводил к столику, на пару секунд оставив его за своей спиной. У самого столика Мохаммед извлек из-за пояса пистолет Smith & Wesson 38-го калибра и произвел четыре быстрых выстрела в упор. Первая пуля попала в ухо. Вторая прошила шею и вышла через плечо. Третья и четвертая пули застряли в груди и животе. Воспользовавшись паникой, Мохаммед смог спокойно скрыться с места покушения. Несмотря на тяжелые ранения, Офир Цадок попытался преследовать террориста и добрался до выхода, где и упал на мостовую. Он пережил покушение, его вовремя успели доставить в больницу, и голландским врачам удалось спасти ему жизнь.