Читать книгу "Стриптиз Жар-птицы - Дарья Донцова"

– Очень вас прошу, не рассказывайтеникому о предполагавшейся сделке, иначе у меня будут неприятности. Увы, с вашиммужем случился инфаркт.

– Он жив? – в безумной надеждеспросила Мура.

Павел машинально посмотрел на часы.

– Час тому назад он находился вреанимации, думаю, надо поторопиться.

Феликс умер через сутки, так и не придя всознание. Милиция дело не завела, ситуация казалась прозрачной – отказалосердце. Вскрытие подтвердило диагноз врачей, тело отдали Муре без проволочек.Лям оказался сердобольным человеком, он помог Муре транспортировать гроб вМоскву и организовал похороны. Более того, Павел начал часто наезжать встолицу, его жена крепко подружилась с Мурой. Бирк помогла их сыну Антонупоступить в институт, а в конце концов дочь Бирк и сын Павла поженились. Воттакая история.

Платиновая птичка исчезла без следа. В чьируки она попала, осталось неизвестно. Лям был вне подозрений, он встречалФеликса на вокзале в Ленинграде, не зная, что ученый уже снят с поезда. Вбольнице, куда привезли Бирка, в описи его вещей никаких фигурок не значилось.Либо птичку взяла проводница, которая обнаружила пассажира в бессознательномсостоянии, либо Феликса ограбили сотрудники «Скорой помощи».

Шли годы, Мура боялась сама себе сказатьправду. Она любила Феликса, была готова ради него идти на любые жертвы, нопосле того, как супруг упокоился с миром, жизнь Бирк стала намного проще. Муравернулась в город, в свою благоустроенную квартиру, и забыла о бытовыхнеудобствах. Матвей сразу же взял бывшую преподавательницу назад на работу ивыбил ей неплохой оклад. Даже Акула относилась к Муре терпимо, не придиралась кстарой знакомой. Алевтина хорошо училась, Павел Лям регулярно их навещал.

Но, самое главное, теперь Мура не мучиласьбессонницей, не вздрагивала, если слышала шум на лестнице, и не сошла с ума отужаса, когда однажды, после полуночи, в ее дверь позвонила соседка снизу изатараторила: «Жанна, открой немедленно! Нам вода на голову течет!»

И правда, виной переполоха был всего лишьнеисправный кран в ванной, а не хитрый трюк КГБ, чьи сотрудники явилисьарестовывать чету Бирк.

Что стало с любимым детищем Феликса,выпестованной им организацией, Мура не знала и знать не хотела. Очевидно,лишившись своего лидера, подпольщики утратили интерес к антисоветской игре, и«Путь к свободе» тихо умер.

Одним словом, после кончины любимого мужа Мураиспытала чувство облегчения. Нет, ей не хватало Феликса, но без него жилосьувереннее, стабильнее. Иногда в голову Муре залетала подлая мысль: «Хорошо, чтоФеликса свалил инфаркт, иначе бы…» На этом месте Мура пыталась переключиться набытовые проблемы: у Али нет зимних ботинок, надо успеть до похолодания помытьокна, гобеленовую накидку на диване следует отнести в чистку, стирать ее никакнельзя, обязательно сядет, где потом искать новую…

Даже самой себе Мура боялась сказать правду:останься Феликс жив, через некоторое время семью Бирк гарантированно ожидал быарест. Организация ширилась, рано или поздно в ней бы завелся предатель. Мураочутилась бы в женской тюрьме, Феликс в мужской, Аля в детдоме. Ясное дело,никакого свержения социализма нельзя добиться, Феликс задумал глупость, а уМуры не хватило твердости и силы воли, чтобы высказать мужу, заигравшемуся вподпольщиков, все, что думает о его идее, в лицо.

Прошло немало лет. Участники той давнейистории состарились, и в конце концов умерла жена Павла. На дворе уже вовсюразбойничал дикий российский капитализм, Лям вышел из тени и стал бизнесменом.Потерю супруги, с которой прошел рука об руку по жизни, Лям перенес тяжело. Онприехал в Москву и поселился временно у Бирк. Алевтина уже была замужем заАнтоном, Мура считала Павла роднее брата. Бирк жила постоянно за городом. Павелдавно привел в порядок ее дачу – оснастил дом всеми благами цивилизации,расширил его, пристроил флигель, сделал из хижины удобный особняк. Внешнекоттедж теперь походил на избу-теремок, а внутри был уютным, напичканнымсовременной техникой.

Прожив пару месяцев у Муры, Павел почувствовалсебя плохо и попал в больницу. Состояние бизнесмена не было тяжелым, но Мура иАлевтина не оставляли его одного ни на секунду.

Где-то через неделю Павел вдруг сказал:

– Я скоро умру!

– Прекрати, – рассердиласьдежурившая в тот момент около него Мура.

– Нет, правда! Мне Феликсприснился, – прошептал Лям. – Такое странное видение… Я ведь еготолько на фото у тебя видел, в больнице и морге не считается, а тут он стоит –в костюме вроде римской тоги, словно из бани вышел и в большое полотенцезамотался. Погрозил мне пальцем и говорит: «Спасибо, что Муру и Алю не бросил.Но почему тогда расследование прекратили? Неужели ты не понял: убили меня!»

– Ты принимаешь снотворное, – Мурапопыталась внести в беседу ноту реальности, – от медикаментов и не такоепривидится.

Лям схватил приятельницу за руку.

– Нет, послушай, Мура, перед смертью яхочу покаяться.

– Глупости! – начала сердитьсяБирк. – Ты идешь на поправку.

– Я умру к утру.

– Перестань!

– Тебе трудно дать человекувысказаться? – с отчаянием спросил Лям.

– Говори сколько хочешь, –согласилась Мура, – мне торопиться некуда, я готова слушать тебя всю ночь.

Павел завел рассказ, и чем дольше Бирк слушаладруга, тем хуже ей делалось.

– Когда я увидел тебя в тот день навокзале, – шептал больной, – сразу понял: вот она, любимая иединственная.

…Лям сам не понимал, зачем он отправился вБологое встречать незнакомую женщину. С Феликсом Павла ничего, кроме устнойдоговоренности, не связывало: Лям должен был подойти к нужному вагону «Стрелы»и ждать, пока из него выйдет лысый мужчина в очках, с клетчатым саквояжем вруке. После сообщения проводницы, что такой пассажир был снят сотрудниками«Скорой помощи» в Бологом, Ляму следовало немедленно уходить. Деньги были принем, никакого финансового ущерба не случилось. Конечно, жаль, что он неприобрел старинную фигурку из платины, но попадется другая. Любойздравомыслящий человек, поговорив с проводницей, тут же поехал бы домой и забылдумать о несостоявшейся сделке. А «цеховик» Лям был не только здравомыслящим,но и очень осторожным человеком. И тем не менее он, не понимая почему, позвонилв Москву, чтобы предупредить Жанну Бирк о несчастье.

Едва женщина произнесла в трубку слово:«Слушаю», – сердце Павла сжала крепкая рука. Было в голосе жены Феликсанечто завораживающее, притягательное, манящее. И Лям неожиданно пообещалвстретить женщину в Бологом.